Страшный Суд
1536-1541. Алтарная стена Сикстинской капеллы, Ватикан.
Искусство Италии 16-го века
Фреска Микеланджело Буонарроти «Страшный Суд». Размер росписи 1370 x 1220 см. Крупнейшим живописным произведением Микеланджело периода второй четверти 16 столетия был «Страшный суд» — огромная фреска на алтарной стене Сикстинской капеллы. Религиозную тему Микеланджело воплощает как человеческую трагедию космического масштаба. Грандиозная лавина могучих человеческих тел — возносимых праведников и низвергаемых в бездну грешников, творящий суд Христос, подобно громовержцу обрушивающий проклятье на существующее в мире зло, полные гнева святые-мученики, которые, указывая на орудия своих мучений, требуют возмездия для грешников,— все это еще полно мятежного духа. Но хотя сама тема страшного суда призвана воплощать торжество справедливости над злом, фреска не несет в себе утверждающей идеи — напротив, она воспринимается как образ трагической катастрофы, как воплощение идеи крушения мира. Люди, несмотря на их преувеличенно мощные тела, — лишь жертвы возносящего и низвергающего их вихря. Недаром в композиции встречаются такие полные устрашающего отчаяния образы, как святой Варфоломей, держащий в руке кожу, содранную с него мучителями, на которой вместо лица святого Микеланджело изобразил в виде искаженной маски свое собственное лицо.
Композиционное решение фрески, в котором, в противовес ясной архитектонической организации, подчеркнуто стихийное начало, находится в единстве с идейным замыслом. Доминировавший прежде у Микеланджело индивидуальный образ ныне оказывается захваченным общим человеческим потоком, и в этом художник делает шаг вперед в сравнении с замкнутостью самодовлеющего индивидуального образа в искусстве Высокого Ренессанса. Но, в отличие от венецианских мастеров позднего Возрождения, Микеланджело еще не достигает той степени взаимосвязи между людьми, когда возникает образ единого человеческого коллектива, и трагическое звучание образов «Страшного суда» от этого только усиливается. Ново для живописи Микеланджело Буонарроти и отношение к колориту, который приобрел у него здесь несравненно большую, нежели прежде, образную активность. Уже само сопоставление обнаженных тел с фосфоресцирующим пепельно-синим тоном неба вносит во фреску ощущение драматической напряженности.
Примечание. Над фреской «Страшный Суд» художник Микеланджело поместил образ ветхозаветного библейского пророка Ионы, который к религиозной теме апокалипсиса имеет некоторое аллегорическое отношение. Экстатическая фигура Ионы расположена над алтарем и под сценой первого дня творения, к которой обращен его взор. Иона является провозвестником Воскресения и вечной жизни, ибо он, подобно Христу, проведшему три дня в гробнице перед вознесением на небо, провел три дня во чреве кита, а затем был возвращен к жизни. Через участие в мессе у алтарной стены Сикстинской капеллы с грандиозной фреской «Страшный Суд» верующие причащались к тайне обещанного Христом спасения.
История искусства периода Высокого Возрождения. Далее →
smallbay.ru
Фреска алтарной стены. 1535-1541. 17 х 13,3 м. Сикстинская капелла, Ватикан, Рим
«Страшный суд» — это прежде всего колоссальная мировая драма. Только могучий гений может передать весь ужас всемирной катастрофы в одном эпизоде, в нескольких отдельных сюжетах. Испорченность нравов, разврат и цинизм, изнеженность и коварство, продажность и легкомыслие — все это вызывает нравственное падение и требует искупления нарушенных божественных законов. С любовью в сердце и с гневом на устах обращается здесь к миру великий Микеланджело.
Только страстное стремление к совершенству и к истине может дать человеку силы с мужественным терпением и волей идти к своей цели. Создание «Страшного суда» заняло свыше пяти лет — больше, чем роспись свода Сикстинской капеллы. Две фрески Перуджино и росписи Микеланджело в люнетах алтарной стены пришлось уничтожить, чтобы дать полный простор эпопее «Страшного суда». В здании пришлось заделать оконные проемы, что изменило и освещение, и восприятие других работ.
Фреска поражает монументальностью и размахом. На ней запечатлено около 400 фигур в разнообразных, ни разу не повторяющихся позах. Благодаря мастерству художника, каждая фигура кажется трехмерной, словно она не написана, а изваяна. Сюжету такой обширной композиции вполне отвечают сила знания и смелость воображения, богатство линий и контуров, эффекты света и тени. Целый мир разнообразных движений отображает движения внутренние. Всякого рода чувства, страсти, движения мысли, надежда, отчаяние, зависть, бессильный гнев, ужас, боль и нравственное падение находят свое место рядом с умилением, радостью и восхищением.
Решение темы «Страшного суда» у Микеланджело отличается от традиционного: выбран момент не свершения суда, а его начала. Необычен облик безбородого Христа (восходящий к раннехристианскому типу Христа Эммануила) и обнаженных бескрылых ангелов. Необычно и включение в сцену Страшного суда напоминания о страстях Христа. Основным литературным источником для мастера было «Евангелие от Матфея» и отдельные мотивы восходят к другим источникам — от «Видения Иезекииля» (Ветхий завет) до «Божественной комедии» Данте (сцена с Хароном).
Необычное решение автора в построении композиции сохраняет важнейшие традиционные элементы иконографии. Пространство разделено на два основных плана: небесный — с Христом-судьей, Богоматерью и святыми и земной — со сценами воскрешения мертвых и делением их на праведников и грешников.
Трубящие ангелы возвещают о начале Страшного суда. Открыта книга, в которой записаны все дела человеческие. Сам Христос является не милосердным искупителем, но карающим Владыкою. Жест Судьи приводит в действие медленное, но неумолимое круговое движение, которое вовлекает в свой поток ряды праведников и грешников. Сидящая рядом с Христом Богоматерь отвернулась от происходящего. Она отказывается от своей традиционной роли заступницы и с трепетом внимает окончательному приговору. Вокруг святые: апостолы, пророки. В руках у мучеников орудия для пыток, символы страданий, перенесенных ими за веру.
Мертвые, с надеждой и ужасом открывая глаза, встают из могил и идут на суд Божий. Некоторые поднимаются легко и свободно, другие медленнее, в зависимости от тяжести собственных грехов. Сильные духом помогают подняться нуждающимся в помощи.
Полны ужаса лица тех, кому предстоит спуститься вниз, чтобы очиститься. Предчувствуя страшные муки, грешники не хотят попадать в ад. Но силы, направленные на соблюдение справедливости, выталкивают их туда, где положено находиться людям, причинявшим страдания. А черти тянут их к Миносу, который хвостом, обвитым вокруг тела, указывает круг ада, на который следует спуститься грешнику. (Судье умерших душ художник придал черты лица церемониймейстера Папы Бьяджо да Чезена, который часто сетовал на наготу изображенных фигур. Его ослиные уши — символ невежества.) А рядом видна барка, управляемая перевозчиком Хароном. Одним движением забирает он грешные души. Отчаяние и бешенство их переданы с потрясающей силой. Налево от барки зияет адская бездна — там вход в чистилище, где демоны ожидают новых грешников. Кажется, слышны крики ужаса и скрежет зубов несчастных
Вверху, за пределами мощного круговорота, над душами, которых ожидает спасение, парят бескрылые ангелы с символами страданий самого Искупителя. Наверху справа прекрасные и юные существа несут атрибуты спасения грешников.
Все годы, проведенные в труде над этой картиной, Микеланджело жил уединенно, лишь иногда пользуясь обществом немногочисленных друзей. Несмотря на покровительство Папы, и быть может, именно, вследствие этого, непонимание, зависть и злоба преследовали художника. Нашлось немало критиков, объявивших творение Микеланджело непристойным. Когда папа Павел IV предложил ему привести картину «в порядок», то есть «прикрыть срамные части», мастер ответил: «Передайте папе, что это дело пустячное. Пусть он тем временем наведет порядок в мире, а навести порядок в живописи можно быстро. » Тем не менее Тридентский собор постановил прикрыть наготу фигур драпировками.
Неслучайно у ног Христа Микеланджело поместил Св. Варфоломея. В левой руке святой держит кожу, заживо содранную с него гонителями первых христиан. Придав искаженному страданием лицу, которое изображено на содранной коже, собственные черты, Микеланджело запечатлел невыносимые душевные муки, которые он испытал создавая свое великое творение.
Слава Микеланджело превзошла любые ожидания. Сразу же после освящения фрески «Страшный суд» в Сикстинскую капеллу, устремились паломники со всей Италии и даже из-за границы. «И это в нашем искусстве служит примером великой живописи, ниспосланной богом земнородным, дабы видели они, как рок руководит спустившимися на землю умами высшего порядка, впитавшими в себя благодать и божественную мудрость» (Вазари).
www.centre.smr.ru
The Last Judgement
The Last Judgement is perhaps Michelangelo’s most complex work of art. It lies on the altar wall of the Sistine Chapel and took Michelangelo over four years to complete.
The well-known ceiling of the Sistine Chapel was painted by Michelangelo in his younger years, between 1508 and 1512.
The last judgement was done at a much later date: work started in 1536 and finished in 1541.
On May 18, 1536, Michelangelo Buonarroti began purchasing the paint he needed for his evocation of The Last Judgment.
In the sense that it represents the final seconds of all earthly existence, The Last Judgment could be said to be the weightiest of all subjects in art. It is certainly not a subject to be attempted by novices. Among the painterly problems to be conquered we list the following, in no particular order of difficulty:
Please visit Last Judgement Pictures for detail scenes
The assembled cast must represent everybody who has ever lived, the good, the bad, the famous and the obscure; the decision being taken by God must clearly be the most momentous of all decisions ever taken; the painter must convincingly imagine hell for those who receive the thumbs-down on God’s final judgment; at the same time he must convincingly imagine heaven for those who are saved; then he must combine both in one composition; the sky must be filled with angels, some of whom are blowing trumpets to awaken the dead; the dead themselves must, of course, look alive, for they have been brought back to hear the final verdict; two large sections of crowd must be differentiated and orchestrated, those to be damned and those to be saved; with this much flying, pulling, struggling upwards, gazing downwards, to be painted, the foreshortening problems alone are momentous.
Thus you have the busiest crowd painting imaginable representing the simplest of decisions: yes or no.
Small wonder that so few have succeeded in turning this recipe for painterly chaos into a convincing and coherent work of art. Of course, painting the Sistine chapel was arduous, time-consuming and problematic.
But it was also obviously engrossing, endlessly opportune and, sometimes, sheer fun.
Among the colours Michelangelo began purchasing in the spring of 1536 was one which was only found in Afghanistan, ultramarine, a precious blue made of crushed lapis lazuli, the most expensive of all the Renaissance colours, more expensive than gold, usually reserved for the Virgin’s cloak, or flashes of heavenly sky in paintings by Titian.
As the restoration of The Last Judgment reveals, Michelangelo was probably the only painter ever to use ultramarine with true promiscuity and abandon; the Pope was paying. What we now see at the east wall of the Sistine chapel is an artist taking a precious material and splashing it about as if it were house paint.
The result is an impressive acreage of blue sky that glows thrillingly, and effortlessly effects the difficult transition from real to divine space.
www.thelastjudgement.org
Фреска Сикстинской капеллы «Страшный суд» (1534-1541)
Папа Климент VII обдумывал тему фресковой росписи алтарной стены Сикстинской капеллы, и 1534 году он остановился на теме Страшного суда. Микеланджело был призван завершить живописное украшение Сикстинской капеллы изображением на ее алтарной стене «Страшного Суда», а на противоположной «Падения Люцифера». Из этих двух колоссальных фресок была исполнена только первая, в 1534 — 1541 гг., уже при папе Павле III. Микеланджело работал над самой большой фреской Эпохи Возрождения, опять-таки один, без участия помощников.
Как тема росписи «Страшный суд», так и характер ее решения свидетельствуют о тех сдвигах, которые произошли в творческой эволюции мастера, особенно наглядной при сравнении росписи алтарной стены и свода. Если ранняя работа посвящена первым дням творения и воспевала могучую творческую энергию человека, то «Страшный суд» заключает идею крушения мира и возмездия за совершенные на земле деяния.
Эта фреска — одно из самых зрелых и известных произведений мастера. Микеланджело отступает от традиционной иконографии, изображая не момент свершения Суда, когда праведники уже отделены от грешников, а его начало: Христос карающим жестом поднятой руки обрушивает на наших глазах гибнущую Вселенную.
Шесть лет напряженнейшего труда вновь связывают Микеланджело с Сикстинской капеллой. На этот раз он покрывает росписью около 200 м 2 алтарной стены капеллы. Причем Микеланджело решал сложнейшую задачу — сочетать роспись алтарной стены с исполненной ранее фреской свода таким образом, чтобы не помешать восприятию каждой из них и вместе с тем объединить их в одном ансамбле. И художник блестяще справился с этой задачей.
Если роспись свода представляет собой сложную систему с архитектонически ясными членениями и многочисленностью сменяющих одна другую композиций и образов, то алтарная стена занята одной гигантской композицией. Ритмически объединены в ней между собой множество групп и фигур. Пространство в этой фреске — неглубоко, но оно словно обладает способностью к бесконечному расширению во все стороны, что способствует увеличению масштабности, монументальности изображения.
Несмотря на односторонность, с какой художник отнесся в этой картине к ее сюжету, отступив от всех христианских традиций и представив Второе пришествие Христа как день гнева, ужаса, борьбы страстей и безнадежного отчаяния, несмотря на удручающее впечатление, она поражает смелостью замысла, своеобразным величием композиции, удивительным мастерством рисунка, особенно в ракурсах, и вообще принадлежит к самым дивным памятникам живописи, хотя и уступает в достоинстве плафону той же капеллы.
Апокалипсис и Данте – вот источники «Страшного суда»:
Святые мученики и обретшие спасение теснятся вокруг Христа. Сострадательная, словно подавленная происходящим, Мадонна отворачивается, ей по-матерински близки людские горести.
Над Христом слева ангелы опрокидывают крест, символ мученичества и унижения, а справа повергают колонну, символ переходящей земной власти.
Семь ангелов трубным гласом возвещают судный час, спасенные души поднимается вверх, гробницы разверзаются, мертвые воскресают, скелеты встают из земли, мужчина, которого дьявол тащит вниз, в ужасе закрывает лицо руками.
Христос, с огненной молнией в руке, неумолимо разделяет всех жителей земли на спасенных праведников, изображенных в левой части композиции, и грешников, спускающихся в Дантов ад (левая часть фрески).
В нижней части фрески Харон, перевозчик через адскую реку, свирепо изгоняет из своей ладьи в ад ударами весла осужденных на вечные муки. Черти в радостном исступлении волокут голые тела гордецов, еретиков, предателей. мужчины и женщины бросаются в бездонную пропасть.
Предчувствие катастрофы охватывало Микеланджело Буонарроти, и он оставил об этом свидетельство, столь же грандиозное, сколь и неповторимое по своей гениальности. Это предчувствие выражено искусством, которое уже явственно знаменует отход от одного из основных принципов Высокого Возрождения. Во фреске «Страшный суд» частное полностью подчинено целому, личность, как бы она ни была значительна, — людскому потоку.
В соответствии с эмоциональным тоном «Страшного суда» находится и его колористическое решение: сине-стальные, грозовые оттенки фона с темнеющими сгустками и вспыхивающими отсветами оттеняют словно тронутые пеплом тона обнаженного тела.
Микеланджело трудился часто до самозабвения, иногда до обморока. Он с головой погружался в работу — будь то создание скульптур или живопись. Кондиви писал: «Часто вся еда его состояла из куска хлеба, который он съедал, не прекращая работы». Обычно но спал прямо на лесах в капелле, а если дома, то не раздеваясь и не снимая сапог. Однажды он упал с лесов в Сикстинской капелле и сильно повредил себе ногу, однако, вместо того чтобы обратиться к доктору, он велел перенести себя домой, запереть дверь и никого не впускать. Только спустя три дня к нему с большим трудом смог проникнуть доктор-флорентиец Баччо Ронтини, который лечил упрямого больного и не покидал до самого выздоровления.
Но больше всего гениального мастера мучило сознание своего несовершенства, недовольство собой, своим трудом. Он разбивал иногда молотом вполне законченное произведение, обломки которого ценились на вес золота.
Сикстинской капеллы страшный суд
Среди индивидуальных образов фрески внимание зрителя привлекают святые мученики с атрибутами их мучений:
— Св. Себастьян со стрелами,
— Св. Лаврентий с железной решеткой, на которой он был сожжен,
— и особенно фигура Св. Варфоломея, находящейся у левой ноги Христа.
Он держит в одной руке нож, а в другой кожу, которую живьем содрали с него мучители; в виде искаженного лика на этой коже Микеланджело изобразил свое собственное лицо. Эта деталь Страшного суда свидетельствует о его растущем пессимизме Микеланджело, и представляет его горькую «подпись». Включение во фреску столь необычного и смелого мотива, трагический накал этого образа свидетельство всей остроты личного отношения художника к воплощаемой теме.
Черты лица святого Варфоломея напоминают Пьетро Аретино, который страстно нападал на Микеланджело из-за того, что считал неприличной его трактовку религиозного сюжета. Другие исследователи полагают, что это автопортрет самого Микеланджело.
«И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели.
И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?
И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число.
И когда Он снял шестую печать, я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь.
И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои.
И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих.
И цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор,
и говорят горам и камням: падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца;
ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять?»
Библия. Новый Завет. Книга Откровение 6:9-17.
www.mikelangelo.ru