Образ Дервиля в повести Бальзака «Гобсек»
Оноре де Бальзак – талантливый французский писатель, обладавший умением создать не только логичный правдивый сюжет, но и психологически глубокие образы. Такими и являются главные герои его повести «Гобсек»: Гобсек и Дервиль.
Образ Дервиля часто в тени, но он очень важен. Автор наделяет его полномочиями рассказчика. Именно от него читатели узнают о Гобсеке и его истории.
Дервиль появляется уже на первых страницах произведения в салоне виконтессы. Несмотря на то, что он всего лишь адвокат, он вхож в высшее общество, потому что когда-то помог виконтессе решить проблему с ее собственностью. Она оказалась благодарной и даже обещала помочь Дервилю продвинуться по карьерной лестнице. Но адвокат был честным и хотел добиться всего самостоятельно. Ему не свойственны такие черты характера, как подлость или корыстность.
Дервиль обладает неимоверной остротой слуха, что подмечает госпожа Гранлье. Она удивилась, когда адвокат услышал ее тихий разговор с дочерью. Утонченный слух и внимательность к другим – вот что делало его настоящим адвокатом.
Образ Дервиля – это образ хоть и не идеального, но добронравного человека: он справедливый, неиспорченный, умный. Благодаря этому он смог понять такую сложную личность, как ростовщик Гобсек.
Повесть «Гобсек» имеет композицию «рассказ в рассказе». Вначале читатели знакомятся с Дервилем, виконтессой, ее дочерью Камиллой. На приеме адвокат рассказывает хозяйке салона историю, по его мнению, захватывающую – о неком Гобсеке. В истории о ростовщике рассказчики меняются: это и Дервиль и сам Гобсек.
Дервиль раскрывается как личность в отношении к другим людям: к виконтессе, к Камилле, к Гобсеку. Он помогает виконтессе бескорыстно, просто потому что он имел чутье адвоката и смог ей помочь. К дочери виконтессы герой относится с симпатией. Говорит с девушкой по душам, когда понимает, что она влюблена в молодого графа. Он пытается ей помочь открыть свои чувства.
Дервиль помогает вести дела и ростовщика Гобсека. Между ними возникает что-то наподобие дружбы. И хотя Гобсек не может прямо признать, что испытывает к кому-то симпатию, видно, что он доверяет Дервилю. Он рассказывает ему истории своих клиентов, делится своими теориями о золоте и его власти над человеком. Поэтому даже Дервилю ростовщик одалживает деньги под общий процент, объясняя это тем, что одолжение плохо отразиться на дружбе.
Адвокат всегда с интересом слушал старика, хоть и во многом с ним не соглашался. Сам Дервиль был сторонником идей моральности. Он не верит, что над людьми всегда властно золото, так как верит в силу человеческой души. Не все люди, по его мнению, испорчены. Гобсек считает эту веру наивной и слегка насмехается над молодым другом. Хотя сам Гобсек, будучи молодым, вел себя как романтик. Он плавал по морям в поисках приключений. Но его юношеские порывы разбились о рифы предательства.
Образ Дервиля в повести имеет большое значение: он и рассказчик и герой. Благодаря Дервилю мы лучше понимаем старика Гобсека.
www.sochinyashka.ru
Повесть о том, как один адвокат двух генералов прокормил (М.Е. Салтыков-Щедрин на современный лад)
Пожаловал как-то батюшка-царь генеральские звания двум придворным вельможам, да и немалым куском землицы одарил. «Набирайте,- молвил, — холопов и живите в своё удовольствие».
Прослышал об этом мужик. Пришёл, значит, он к генералам, ударил, как полагается, челом оземь и спросил, не возьмут ли они его в услужение? «Отчего не взять,- потеребив бороды, ответили генералы, — токмо, мы не берём кого не попадя. Мужики у нас все справные, тверёзые, в лаптях не ходят, кушаками не подпоясываются. Они бабочки на шее носят и зовутся не мужиками, а адвокатами. Платить нам будешь, сколько скажем. А мы тебе за это помимо работы, каковую сам найдешь, ещё и наши земли возделывать разрешим. И сечь розгами, конечно, будем, коли заслужишь. Но запомни: вход – рубль, выход – два. Прогоним со двора, больше работать нигде не сможешь».
Почесал мужик репу и решил: «Была – не была, бабочка на шее тоже дорогого стоит. Нешто всю жизнь в простых холопах ходить». Так жил мужик адвокатом, жил не тужил. На простых мужиков свысока поглядывал, бабочкой гордый. Шли годы. Старел адвокат. Видеть стал хуже, но больше. Простые «безбабочные» мужики на себя работают и барщины не платят. Вновь ударил адвокат челом оземь перед генералами: «Как же так, ваши превосходительства? Простые то мужики лучше нас, справных и с бабочками, живут. Не губите, родимые! Защитите нас от иродов, лаптем щи хлебающих!».
«А, ведь, дело говорят босяки», — задумались генералы. «Коли так и впредь пойдёт, вовсе без холопов останемся». Думали они думали и решили царю-батюшке челобитную подать. Так, мол, и так, кормилец, совсем распоясались мужики на Руси. Работать разучились, генералов не уважают, строем ходить не хотят. Так и на бунт «правильных» мужиков с бабочками поднять могут. Не вели казнить, вели миловать! Загони-ка ты батюшка-царь, оных мужиков диких в наше услужение. А мы, уж, век благодарны тебе будем. К челобитной сией бумагу с мудрёным заморским названием «Концепция регулирования рынка холопских услуг» прикладываем.
«Так тому и быть с 01 января 2023 года от рождества Христова», — повелел царь-батюшка и печатью царскою свой указ скрасил.
zakon.ru
Адвокат: Сенцов в колонии написал пять сценариев и повесть
Украинец Олег Сенцов, который отбывает наказание на территории России, надеется на освобождение по обмену, заявил его адвокат Дмитрий Динзе.
Адвокат Дмитрий Динзе навестил украинского режиссера Олега Сенцова, который отбывает наказание в России. Об этом он написал на странице в Facebook.
По словам Динзе, в колонии Сенцов занимается писательской деятельностью.
«Олег всем передает привет, написал уже пять сценариев и одну повесть, весь в творческом процессе», – сообщил адвокат.
Он также рассказал об этапировании и условиях сдержания украинца.
«Рассказывал, что этап до Якутии был долгим, сначала поезд, а потом на самолете… В общем, в колонии нормальная обстановка, начальник адекватный. Сидит в колонии пока без проблем. Единственное, письма приходят нерегулярно, много задержек, и их реально мало», – заявил Динзе.
По словам адвоката, Сенцов надеется на освобождение из российской тюрьмы.
«Ждет, конечно, обмена и надеется на Украину. Всех поздравляет с Новым годом и обнимает», – написал защитник.
В мае 2014 года в Симферополе были арестованы четверо местных проукраинских активистов: Геннадий Афанасьев, Алексей Чирний, Александр Кольченко и кинорежиссер Олег Сенцов. В августе 2015 года российский суд признал их виновными в подготовке терактов в Крыму и поджоге офисов двух партий в Симферополе.
Афанасьев и Чирний согласились сотрудничать со следствием и получили по семь лет тюрьмы. Сенцов был приговорен к 20 годам лишения свободы, Кольченко – к 10 годам. Афнасьев вместе с другим осужденным в РФ украинцем Юрием Солошенко вернулся в Украину 14 июня 2016 года, подписав документы об отбывании наказания на родине.
21 октября 2016 года стало известно, что Россия отказалась передавать Украине Сенцова в рамках Конвенции о передаче осужденных лиц 1983 года, ссылаясь на то, что у него российское гражданство. При этом в марте 2016 года в докладе российского омбудсмена говорилось, что правовая неопределенность в отношении гражданской принадлежности Сенцова и Кольченко «была устранена и признано их украинское гражданство».
Адвокат Сенцова Дмитрий Динзе заявил, что юридически у Сенцова нет российского гражданства, потому что всех жителей Крыма автоматически признали гражданами РФ, а это противоречит Конвенции по правам человека и российским законам.
m.gordonua.com
Адвокат повесть
Но он нанял хорошего адвоката и не попал в тюрьму.
Адвокатской деятельностью могли заниматься только лица состоящие членами коллегий адвокатов.
Нужно нанять адвоката и добиться, чтобы его выпустили.
Синонимы к слову «адвокат»
Ассоциации к слову «адвокат»
Каким бывает «адвокат»:
Морфология:
АДВОКА́Т, -а, м. Юрист, защищающий обвиняемого на суде, ведущий чье-л. дело в суде, дающий советы по правовым вопросам; защитник. Суд, по-видимому, уже знал решение большинства из нас отказаться от всякой защиты как личной, так и через адвокатов. Морозов, Повести моей жизни. || О том, кто заступается за кого-л. — Хотел бы я иметь такого верного адвоката, как вы, Вера Алексеевна. Никому бы меня в обиду не дали, — говорил Никитин. Степанов, Порт-Артур. Лена часто заступалась за брата, и отец называл ее адвокатом. Саянов, Небо и земля.
Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
Адвокат (лат. advocatus — от advoco — приглашаю) — лицо, профессией которого является оказание квалифицированной юридической помощи физическим лицам (гражданам, лицам без гражданства) и юридическим лицам (организациям), в том числе защита их интересов и прав в суде. Адвокатура как профессия известна с древнейших времён.
В России адвокат — это независимый профессиональный советник по правовым вопросам (согласно п. 1 ст. 2 Федерального закона от 31 мая 2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации») и принадлежит к людям т. н. свободной профессии (подобно частнопрактикующим врачам, независимым журналистам и т. п.). Органами адвокатского самоуправления в России являются адвокатские палаты субъектов федерации, а также Федеральная палата адвокатов. Адвокаты могут быть объединены в коллегии адвокатов, адвокатские бюро, юридические консультации, либо осуществлять адвокатскую деятельность самостоятельно, учредив адвокатский кабинет.
АДВОКА’Т, а, м. [латин. advocatus]. Доверенное лицо, занимающееся ведением судебных дел, поверенный (дореволюц. и загр.). || перен. Выступающий в защиту кого-чего-н. Не имея собственных убеждений, он постоянно выступает адвокатом чужих мнений.
Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
Делаем Карту слов лучше вместе
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Со временем я обязательно пойму как устроен ваш мир.
Вопрос: дёрганье — это физический объект (человек, предмет, место, растение, животное, вещество)? Можно это увидеть, услышать, унюхать, пощупать, потрогать?
kartaslov.ru
Адвокат Дайлис и другие
(Повесть о невостребованной действительности)
Адвокат Дайлис был человеком редкой, феноменальной безграмотности. О его безграмотности ходили легенды. Рассказывали, например, будто однажды в своей судебной речи он громил фашизм – тогда, в конце сороковых – начале пятидесятых годов это было принято, с этого начинались едва не все официальные выступления, – и закончил словами: «…но мы разбили этого фашистского зверя и загнали его в его собственное влагалище!…».
Должен сказать, впрочем, что подобной безграмотностью в те годы, годы моей студенческой молодости, отличались у нас в Одессе многие деятели юстиции. Да и откуда было им взять эту самую грамотность? Выходцы из наиболее нищих и темных слоев населения, они ко времени революции едва успели проучиться несколько лет в церковно-приходской школе или в хедере, потом в шестнадцати-семнадцатилетнем возрасте с головой ринулись в революцию, так что с науками им, можно сказать, больше спознаться не пришлось, не обезобразили науки их невинные рабоче-крестьянские умы и души (какие-нибудь шестимесячные юридические курсы в двадцатых годах – не в счет), и отсутствие образованности, отсутствие элементарной грамотности они восполняли усердием, дьявольским усердием в работе, и какой-то исступленной преданностью режиму, которую они к тому же постоянно декларировали, делая это, наверное, даже на супружеском ложе.
Любопытные это были люди. За спиной у каждого из них была непростая отнюдь не легкая жизнь но в то же время и достаточно нелепая, изнурительная работа по восемнадцать и по двадцать часов, сон в кабинете на столе, власть, равная подчас власти какого-нибудь восточного сатрапа, возможность (она же и необходимость – кто тогда эти понятия различал?) управлять сотнями и тысячами чужих судеб, когда и со своей-то одной не умеешь управиться, вечное кочевье, голод, холод и грязь, а в качестве компенсации за все это – две ржавые селедки (паек), да еще страх: постоянный омертвляющий душу страх в любой момент раздавленным другим, таким же сатрапом, но рангом выше.
И все же, смею утверждать, было во всех этих людях, забавных полуграмотных стариках, что-то даже бесспорно притягательное. Та, наверное, почти детская наивность, с какой они прожили свою жизнь, им самим отнюдь не представлявшуюся выморочной, и то усердие, какое во всем проявляли. И когда старик Дайлис – да нет, не старик еще: в то время ему, наверное, не было и пятидесяти, и еще даже не адвокат, а помощник районного прокурора, – когда он, худой и всклокоченный, в выгоревшем от времени прокурорском мундире и вечно мятой сорочке с незастегнутым воротничком, потому что там постоянно отсутствовала пуговица, поднимался в суде со своего места, буквально вскакивал с него, чтобы произнести речь и чтобы пригвоздить к позорному столбу очередного расхитителя государственного имущества… Когда гремел на весь зал: «Граждане судии! Этот расхититель, этот бессовестный расхититель и вор своей грязной черной волосатой рукой залез в наш государственный карман…!» А для наглядности, для того, чтобы слушатели все это могли лучше представить, еще и расстегивал манжет на рукаве сорочки, и оттуда появлялась действительно весьма неопрятного вида, можно сказать, грязная, действительно черная от обилия на ней спутавшихся черных волос и веснушек – грязная, черная и волосатая пугающая рука…
Извлекаемая из-под рукава, она постепенно, рывками словно бы вползала в зал и устремлялась все дальше, дальше и дальше, прямо к лицу оцепеневших слушателей, но схваченная за запястье другой рукой – другая, видимо изображала советское правосудие, недреманное око закона, – внезапно замирала в воздухе. Все! Вор был схвачен, спасенному советскому обществу более ничего не грозило, а сам Дайлис устало опускался на свое место и с удовлетворением оглядывал присутствовавших в зале людей.
С удовлетворением, но одновременно и с грустью, потому что и они, эти люди, даже судьи и заседатели, даже ни в чем еще не повинные девочки-секретари, все они тоже являли собой несовершенство мира. Несовершенство, которое он так всей душой жаждал устранить…
Однажды к Дайлису в юридическую консультацию, где он работал уже в начале шестидесятых годов и был ее заведующим, пришли на прием две женщины две пожилые еврейки, и старшая из них безобразного вида старуха, сказала, что им нужен адвокат. Им «надо» хорош адвокат, чтобы он все понимал», уточнила она. – «Вы – адвокат?»
– Адвокат, – ответил Дайлис, – а в чем дело?
Но на его вопрос она не ответила.
– Значит, вы – и заведующий, и адвокат? – резюмировала старуха, какое сочетание по-видимому, ее устраивало. Однако не до конца. – А защитник?
– Ну защитник, защитник я! – начинал раздражаться Дайлис. – Защитник и адвокат – это одно и то же.
Вот только теперь она казалась совершенно удовлетворенной и обратилась ко второй женщине, к младшей, той было лет не более сорока, а пожилой она показалась в первый момент из-за своей чуть ли не еще большей безобразности.
– Роза, – обратилась она к ней с улыбкой, – товарищ, заведующий – он и заведующий, и адвокат, и защит. ник; он все понимает!
Лишь после этого, после того, как она окончательно выяснила, что Дайлис в своем триединстве должен все решительно понимать, и еще раз его об этом спросила, а он вынужден был это подтвердить («Да, да, я все понимаю! Что дальше?»), она перешла к сути своего дела.
Вот это – это ее дочь Роза, пояснила старуха и она не замужем. Она – «сами понимаете» – никогда и не была замужем, никогда вообще не была с мужчиной. – «Сами понимаете!» – А по еврейскому религиозному закону – «Товарищ заведующий, вы – еврей? Роза, товарищ заведующий – еврей, он все понимает!» – такая женщина по еврейскому религиозному закону после своей смерти не попадает в рай.
– Такой вот закон, так старые люди говорят. Може, брэшут?
Но последнее было ею произнесено просто так, для формы, а не потому, что она действительно испытывала какие-либо сомнения в существовании названного закона и в его действенности.
– Я уже не встречу свое дите у раю! – заключила она в неподдельном уже страхе. – Товарищ заведующий у вас есть дети?
Вот таким несколько неожиданным было начало этой истории, которую суровый материалист Дайлис слушал, должно было, в определенном замешательстве, не понимая, какая может быть связь между еврейским раем, девственностью сорокалетней безобразной Розы и советскими правовыми установлениями, ровно ничего обо всем этом не ведающими, но в мудрости которых он так же не сомневался, как не сомневалась старуха в мудрости своих законов.
– Ну, и дальше что? – спросил он уже явно нервничая.
А дальше события развивались и вовсе неординарно. В маленьком городе Н., где жили обе женщины и откуда они приехали буквально несколько минут назад – в славном этом городке под Одессой, нашлись сведущие люди, которые им сказали, что в Одессе на улице Богатого живет такой человек: он это может сделать за деньги.
«Он это может сделать за тридцать рублей и ваша дорога», сказали, если уже быть точным, сведущие люди.
– Товарищ заведующий, тридцать рублей, – это же не маленькие деньги, это же по-старому: триста! Товарищ заведующий, какие деньги пожалеешь для своего ребенка?!
И вот несколько дней спустя после этого разговора она, старуха, сама отправилась в Одессу, разыскала улицу Богатого, а на ней нужного человека, нужный человек подтвердил все, что касалось его специализации и суммы вознаграждения, но, когда еще через несколько дней – вчера – согласно договоренности он сам прибыл в Н. и взглянул на ее дочь, он уже сказал: это будет стоить пятьдесят рублей.
– «Это будет стоить пятьдесят рублей, – сказал он, – и деньги уперод!».
Но и это еще не все о его невообразимой непорядочности, не знающей, можно сказать себе равных! Потому что, как нетрудно догадаться, приехавший из Одессы «специалист» оказался самым обыкновенным прохвостом. Он не только не сделал того, что должен был сделать («Роза, расскажи ты, как он не сделал! Расскажи товарищу заведующему… товарищ заведующий – он все равно, как доктор. ему можно все говорить… товарищ заведующий, правда, вы как доктор?»). Итак, он не только ничего не сделал, ко даже и того более…
Чтобы все было, «как у людей», старуха к его приезду сварила «холодного» и спекла «штрудель». Она купила бутылку вина и, чтобы, как у людей» позвала в гости пожилую соседку: как вроде бы обручение. Так он, этот негодяй, не только сам съел все холодное и слопал штрудель, сам высосал вино, но когда они с соседкой ушли, а «молодых» оставили наедине друг с другом…
– Роза я тебя прошу, расскажи: как он не сделал, – настаивала старуха, – как этот аферист, этот паршивый босяк, чтобы ему светлого дня не было и чтобы земля, по которой он ходит…
Но Роза, природная застенчивость которой была, по-видимому, так же велика, как ее уродство, ничего не могла или не хотела говорить. Девический румянец, милая улыбка застенчивости не сходила с ее лица, изборожденного морщинами, усеянного бородавками и маленькими конскими хвостиками волос, закручивающихся на концах колечками, а, когда ее взгляд соприкасался со взглядом Дайлиса – Дайлис, несмотря на свой возраст и некоторую свою угловатость и неряшливость был недурен собой, – когда их взгляды встречались, в глазах женщины появлялись уже и не.кие игривые лучики, свидетельствующие о немалых запасах любви и нежности, хранящихся в ее сердце, а румянец вспыхивал, превращаясь в густые бурые пятна на лбу и на подбородке.
Да, собственно, и рассказывать больше было не о чем. Все съев и выпив (вылакав, сукин сын!), и прихватив заранее выплаченные ему деньги, негодяй, воспользовавшись окном, исчез чуть ли не в ту самую минуту, как старушки их покинули, скрылся, и теперь весь вопрос заключается в том, как эти деньги вернуть.
Вот с этим-то и приехали в проклинаемую ими теперь Одессу, обе женщины, мать и дочь, и прямо с вокзала прибежали «до адвоката». Им нужен был «хорош адвокат» и при том не свой, не местный, где «все они купленные-перекупленные и все заодно».
И, конечно, будь Дайлис хоть немного умней, не веруй он так свято во всемогущество советских законов, но объяснил бы своим клиенткам, что помочь им ничем нельзя именно в силу несовершенства самих этих законов, которые, конечно, очень хороши и находятся на страже трудящихся, только одних трудящихся, а не всяких там мошенников и прохвостов, но в иных случаях… Ему, может быть, впервые зa всю его жизнь пришла в голову такая крамольная мысль, но уж высказать ее вслух он не мог никак, а потому очень разнервничался, стал даже кричать.
– Как вам не стыдно! – кричал он. – Как вам не стыдно чтобы приходить в советское учреждение и чтобы спрашивать такие глупости! Здесь советское учреждение или синагога?
Он особенно стыдил их за полное отсутствие политической грамотности.
– Откуда вы приехали? Вы интересуетесь политикой, вы читаете газету «Правда»?
Последний вопрос был уже и вовсе нелеп, или, по крайней мере, таким он показался старухе. Читать газеты, «Правду», или какую-нибудь другую: разве они существуют, чтобы их читать? В газету хорошо завернуть халву, если ее дают в магазине, накрыть газетой кухонный столик. Ею, как всем известно, можно воспользоваться в уборной. Но – чтобы ее читать?!
– Сколько мы вам должны? – скучно спросила она, вставая и собираясь покинуть консультацию. Спросила, не скрывая своего разочарования, даже презрения к этому учреждению, а Дайлис сказал, что ничего не должны поскольку на глупые вопросы он не отвечает и денег в таких случаях не берет.
Он снова попытался ей напомнить что она находится в советском учреждении, в лучшей в городе юридической консультации, где стоит переходящее красное знамя, висят вымпелы победителя социалистического соревнования и портреты вождей, а не в синагоге или какой-нибудь частной лавочке, но недобрый взгляд старухи говорил о том, что лучше бы она была как раз в одном из этих последних мест, где нет портретов, не висят даже вымпелы, но зато, может быть, там…
– Роза – сказала она не без ехидства, – может, мы, и правда, пойдем у синагогу, как нам советует товарищ заведующий?
Расстались они во всяком случае не дружески.
www.e-reading.club