Кто принуждает законы в рф

Открытая общественная правовая информационная система

Задать вопрос юристу

  • Главная ›
  • Правовая энциклопедия ›
  • Основные обязанности гражданина Россиийской Федерации ›
  • Соблюдать Конституцию и законы, воздерживаться от нарушения прав и свобод других лиц

    • Соблюдать Конституцию и законы, воздерживаться от нарушения прав и свобод других лиц

    Эта обязанность закреплена пункте 2 статьи 15 Конституции РФ. Конституция России содержит перечень основных прав, свобод и обязанностей, которые принадлежат каждому человеку и всем гражданам России. Поскольку она является непосредственно действующей для реализации этих прав и свобод нет необходимости принимать какие-то дополнительные законы и подзаконные акты, но законы нужны для формирования единообразных правовых отношений в стране, для установления, обслуживания и использования механизмов реализации прав и свобод человека, для их толкования и развития. Поскольку закон часто рассматриваются как облаченная в текстовую форму общественная воля и мораль, он должен соблюдаться наравне с Конституцией, не противоречить ей и приниматься в рамках описанного Конституцией процесса. Соблюдение Конституции и законов необходимо для поддержания общественного порядка, исполнения государством своих социальных, политических, экономических функций, обеспечения верховенства права в стране.

    Сила государственного принуждения способствует соблюдению Конституции и законов двумя способами: предостерегая от нарушения их – поскольку за это установлено известное наказание и наказывая за нарушения. Нарушения положений Конституции и законов в зависимости от степени тяжести, опасности для человека, общества и государства, размера ущерба и формы вины делятся на административные правонарушения и уголовные преступления. Административные правонарушения и установленная ответственность за них собраны в КоАП РФ и в специализированном законодательстве, в том числе региональном. Уголовные преступления и наказания за них перечислены в Уголовном кодексе РФ. Человек может нести ответственность только за те нарушения, которые перечислены в соответствующих законах. Иногда случается так, что нарушение духа Конституции, закона присутствует, а необходимого состава правонарушения или преступления нет. В этом случае лицо избегает ответственности, а принуждать его соблюдать дух закона может только общество.

    Кроме того, многие права и свободы являются взаимно ограничивающимися – то есть заканчиваются там, где начинаются права и свободы другого человека. Реализация человеком своих прав и свобод не должно сопровождаться злоупотреблением ими, произволом при их осуществлении – об этом говорит статья 17 Конституции РФ. Наглядный пример – свобода слова и свобода совести. Первое ограничено законом – злоупотребление свободой слова может выразиться в клевете, нарушении права человека на достоинство личности, второе – в насаждении своих религиозных взглядов и ущемлении свободы совести других людей.

    xn--80aefurcfeajeho7k.xn--p1ai

    Как принимаются законы в РФ?

    В обществе встречаются разные люди, поэтому часто между ними возникают конфликты. Для урегулирования их отношений издаются законы. Законодательные положения позволяют препятствовать беспорядку.

    Процедура принятия закона в РФ

    Схема принятия законов в РФ включает несколько стадий, начиная с составления законопроекта и заканчивая его одобрением.

    Основные стадии принятия закона:

    1. Законодательная инициатива. Самостоятельно составлять законопроект имеет право:

    • Президент РФ.
    • Депутаты Государственной Думы.
    • Совет Федерации.
    • Правительство РФ.
    • Верховный, Конституционный и Высший арбитражный суд.

      • 2. Анализ законопроекта в гос думе. Проект рассматривается в три этапа:

    • При первом чтении рассматриваются общие вопросы.
    • При втором анализируются детали и вносятся корректировки и дополнения;
    • При третьем чтении поправки и изменения больше не вносятся. Законопроект одобряется или не одобряется Правительством РФ и Государственной Думой.

      • 3. Одобрение закона Государственной Думой. Для принятия ФЗ, проводится голосование, в процессе которого большинство депутатов должно проголосовать «за». Срочные федеральные конституционные правовые акты одобряются, если за них проголосовали, как минимум, два-три человека. В течение пяти дней принятые законопроекты передаются Совету федерации на рассмотрение.

      4. Рассмотрение в Совете федерации. ФЗ принимается, если количество голосов членов совета за его вступление в силу больше половины. Федеральные конституционные законы одобряются, если количество голосов в их пользу превышает 70%. Одобрение или отклонение осуществляется в течение 14 дней.

      5. Подписание документов президентом. Рассматриваемый, принятый и одобренный законопроект передается Президенту РФ. Он рассматривается главой государства в течение 14 дней, затем одобряется, либо отклоняется. Отклоненный документ отправляется обратно в Государственную думу для повторного анализа и внесения изменений. Если за документ проголосовали более 66% депутатов, он одобряется без согласия президента. В этом случае президент обязуется подписать законопроект в течение 7 дней.

      6. Публикация и вступление в силу принятого законопроекта. Подписанный президентом документ в течение одной недели должен быть опубликован. Вступление в силу закона осуществляется через 10 дней.

      Кто разрабатывает законы?

      Законы РФ разрабатываются правительством Российской Федерации, после чего отправляются в Государственную думу на рассмотрение. Вместе с ними дополнительно предоставляется следующий список материалов и документов:

    • Финансовый отчет экономической сферы России и предварительный социальный прогноз;
    • Данные об исполнении бюджетного минимума за квартал прошлого года;
    • Документы об оценке наличия денежных средств в федеральных бюджетах в будущем финансовом году;
    • Пояснительная записка, текст которой содержит сведения об изменении положений в Федеральном законе.

    Когда закон приобретает юридическую силу?

    Принятый законопроект приобретает юридическую силу и начинает действовать в последней редакции со дня одобрения и принятия его Государственной думой. Конституционный закон приобретает юридическую силу в момент его одобрения членами парламента. Сразу после этого он публикуется. Но, обычно, он вступает в силу через несколько дней после его принятия.

    Кто утверждает поправки в ФЗ?

    Изменения в Федеральном законопроекте утверждаются Государственной думой при первом или втором чтении. Затем он рассматривается Советом федерации в течение двух недель. Если Совет федерации отклоняет переданный законопроект, проводится согласительная процедура со статьей 208 Бюджетного кодекса или осуществляются иные процедуры.

    210fz.ru

    Закон, который никто не должен понять

    Сколько стоит союз «или»? Такую лингвистическую задачу пришлось решать пленуму Высшего арбитражного суда в марте 2005 года. За тем, как суд истолкует одно из спорных мест Земельного кодекса, следили тысячи компаний по всей стране. От этого зависело, смогут ли они выкупить землю, на которой расположены принадлежащие им строения.

    Как выяснилось впоследствии, путаница вокруг понимания союза «или» была непреднамеренной. Но ситуация, когда законодательная конструкция настолько мутна, что и авторы закона плохо понимают, что сказали, в России не редкость. Законы наши пишутся тяжеловесным, малопонятным языком. Их структура сложна и запутанна. Мысль законодателя тонет в бесконечных деталях.

    Захватив в 1799 году власть во Франции, Наполеон Бонапарт велел подготовить Конституцию. «Пишите кратко и неясно», — приказал император, желавший, чтобы конституционные ограничения его власти были как можно более слабыми. Наши законодатели следуют лишь второму из этих двух советов. Чаще всего это не умысел, а результат неряшливости и некомпетентности. Плюс неверие в законопослушность рядовых граждан и чиновников. Чего стоит только требование к налоговикам соблюдать законодательство о налоговых сборах, действовать в соответствии с Налоговым кодексом и другими законами, не унижать честь и достоинство налогоплательщиков (ст. 32–33 НК). Как будто это не самоочевидно!

    Откуда же пошла порча законов и как с ней бороться?

    Три буквы в Земельном кодексе

    Предыстория спора вокруг «или» такова. В 2001 году Государственная дума дала собственникам зданий и сооружений исключительное право на выкуп земельных участков под своими строениями. Землю надо было выкупать, так как в 1990-е годы предприятия часто приватизировались отдельно от земельных участков. В 36-й статье Земельного кодекса записали, что у собственников зданий есть право на «приватизацию земельных участков или приобретение права аренды».

    Вроде бы понятная фраза. Законодатели хотели сказать, что право на выкуп участка есть у любого собственника здания, но можно не покупать землю немедленно, а взять ее в аренду, рассуждает руководитель аппарата Высшего арбитражного суда Игорь Дроздов.

    Депутаты не учли, что в «Толковом словаре русского языка» Ушакова у союза «или» насчитывается пять значений. Первое из них — разделительное, когда этот союз обозначает выбор между взаимоисключающими возможностями. И региональные чиновники решили, что собственники, которые уже взяли землю в аренду, выкупить ее не могут. Они специально навязывали предпринимателям аренду: те не знали, что из-за этого утратят право выкупа, вспоминает Дроздов. С отказами на выкуп земли арендаторы пошли в суд.

    Пленум ВАС вынес решение в пользу чиновников: право на выкуп утрачивается собственником, который заключил договор аренды после вступления в силу Земельного кодекса. «Было много жалоб в наш адрес: «Безобразие, как вы истолковали закон», — рассказывает Дроздов. — Но истолковали буквально — так, как было написано». Действительно, присоединительное значение союза «или» в словаре Ушакова стоит на третьем месте.

    К счастью, эту ошибку депутаты довольно быстро поправили, указав в специальном законе, что право выкупа у собственника здания остается вне зависимости от того, когда был заключен договор аренды.

    Конфуз вокруг слова из трех букв — лишь один из примеров лексической неразборчивости тех, кто пишет законы и другие нормативные акты. Иногда обходится без тяжких последствий. Вот несколько примеров.

    «Заводить» или «возбуждать»?

    Партнер юридической фирмы Taxadvisors и основатель портала Taxpravo.ru Дмитрий Костальгин знает закон, который противоречит человеческой природе. Родителям и опекунам Налоговый кодекс дает вычет из подоходного налога — он уменьшается на 130 рублей в месяц, пока доход с начала года не достигнет 280 000 рублей. Если взрослый воспитывает ребенка один, этот крошечный вычет полагается в двойном размере. Раньше в Кодексе так и писали: «одинокий родитель», одинокий опекун. А два года назад поправили:

    Налоговый вычет предоставляется в двойном размере единственному родителю […]. Предоставление указанного налогового вычета единственному родителю прекращается с месяца, следующего за месяцем вступления его в брак.

    Биологии известны примеры, когда для появления нового существа на свет наличие второго родителя совсем не обязательно — например, самоопыление у высших растений или партеногенез у ящериц. У Homo Sapiens такой способ размножения не наблюдается. Теперь бухгалтеры и юристы мучаются, в каких случаях родителя можно считать «единственным» — определения в НК нет.

    А вот другой пример. В июне 2002-го глава ГТК Михаил Ванин выпустил приказ, который начинался так:

    В целях упорядочения нормативной правовой базы таможенного дела и в связи с введением в действие […] Кодекса об административных правонарушениях приказываю:

    1. С 01.07.2002 в актах ГТК России, изданных до 1 июля 2002 года, слово «заводить» со всеми от него производными, относящееся к производству по делу о нарушении таможенных правил, заменить соответственно словом «возбуждать» со всеми от него производными.

    Иногда чиновникам отказывает чувство такта. В феврале 2007 года Минфин отвечал на вопрос, когда компании должны удерживать подоходный налог с букетов, подаренных сотрудникам. С подарков до 4000 рублей в месяц налог перечислять не надо, а свыше надо, пишет Минфин. И глубокомысленно заключает:

    В случае приобретения цветов для участия в траурных мероприятиях налоговых правоотношений по уплате налога на доходы физических лиц не возникает по причине отсутствия налогоплательщика.

    Ничего смешного тут, конечно, нет. Трудно уважать законодательство, когда законы идут против здравого смысла или разъясняют то, что разъяснять нельзя или не нужно.

    Что именно «может быть наложено»?

    Чаще всего невнятность законов возникает буквально на ровном месте. Вот, например, закон об акционерных обществах. Речь идет о слиянии нескольких АО в одно. Чтобы оно состоялось, собрание акционеров каждого АО должно утвердить 1) договор о слиянии, 2) передаточный акт, 3) устав нового АО, 4) его совет директоров. Последнее требование отменяется, если по уставу нового АО функции его совета директоров будет исполнять собрание акционеров. Все более или менее просто и понятно. Но смотрите, как говорит об этом закон:

    Общее собрание акционеров каждого общества, участвующего в слиянии, принимает решение по вопросу о реорганизации каждого такого общества в форме слияния, включающее в себя утверждение договора о слиянии, передаточного акта общества, участвующего в слиянии, и устава общества, создаваемого путем реорганизации в форме слияния, а также принимает решение по вопросу об избрании членов совета директоров (наблюдательного совета) создаваемого общества в количестве, установленном проектом договора о слиянии для каждого общества, участвующего в слиянии, если уставом создаваемого общества в соответствии с настоящим Федеральным законом не предусматривается осуществление функций совета директоров (наблюдательного совета) создаваемого общества общим собранием акционеров этого общества.

    Слово «общество» в одном предложении встретилось девять раз, а «слияние» — семь. Конструкция переутяжелена, и это, если использовать теннисную терминологию, невынужденная ошибка. Смысл в данном случае, к счастью, не пострадал. Но обилие конструкций вроде этой часто заставляет законодателей забыть, с чего начиналась их мысль.

    Летом 2001-го вступил в силу Закон об аудиторской деятельности. По нынешним меркам — очень компактный. Но аудиторов он поставил в двусмысленное положение. Чиновники могли обращаться с ними хуже, чем в Средневековье с должниками. Закон гласил:

    В случае выявления при проведении проверки качества работы фактов систематического нарушения аудитором аудиторской организации или индивидуальным аудитором при проведении аудиторской проверки требований нормативных правовых актов и федеральных правил (стандартов) аудиторской деятельности, проверяющие обязаны сообщить о таких фактах федеральному органу. На виновных в таких нарушениях может быть наложено в установленном настоящим Федеральным законом порядке […]

    Мы ничего не пропустили. Дипломатичный «КонсультантПлюс» в этом месте сообщает: «В официальном тексте документа, видимо, допущена опечатка в п. 4 ст. 14: после слов «может быть наложено», вероятно, пропущено слово «взыскание». Законодателей подкосил предыдущий пассаж — тоже избыточный. И так ведь понятно, что проверяющих интересует нарушение аудитором стандартов работы во время аудита, а не за ужином. И что нарушения могут быть выявлены только при проверке работы аудитора, а не телепатически. Увлекшись этими ненужными подробностями, законодатель забыл уточнить, какие нарушения надо считать «систематическими».

    Спустя четыре месяца статью переписали. Но «систематичность» нарушений так и не была расшифрована до самой отмены закона в 2008-м. А ведь она была чревата аннулированием аттестата и отзывом лицензии.

    Ошибки на миллион

    К неподъемным лингвистическим конструкциям приводит и многократная правка одних и тех же нормативных документов. Конечно, в электронных базах это трудностей не вызывает. Но документы о «внесении изменений» подчас выглядят так:

    Изложить дополнение 1 к добавлению 9 к Приложению №5 приказа ГТК России от 12.12.92 №610 (Приложение 2 к Приказу ГТК России от 09.03.93 №75) в редакции согласно Приложению к настоящему Приказу.

    Это опять таможня — приказ, подписанный 20 декабря 2003 года председателем ГТК Анатолием Кругловым. Председатель Высшего арбитражного суда Антон Иванов даже заявил, что перестал покупать книжные издания Налогового кодекса: они устаревают в момент выхода, поскольку в закон все время вносятся поправки.

    В законах нужна точность. Лишняя или пропущенная запятая может стоить миллиарды рублей. Неряшливость законодателей в действующем сейчас Законе о страховых взносах теоретически позволяет не платить в Пенсионный, медицинские фонды и соцстрах с выплат по трудовым и гражданско-правовым договорам, отмечает основатель Taxpravo.ru Костальгин. Ничего подобного законодатели, конечно, не имели в виду. Они хотели освободить от страховых взносов выплаты в пользу иностранцев — они ведь не будут получать в России пенсию, и медстраховка у них особая. Но сформулировано это так (ст. 9, п. 1, пп. 15):

    Не подлежат обложению страховыми взносами […]суммы выплат и иных вознаграждений по трудовым договорам и гражданско-правовым договорам, в том числе по договорам авторского заказа в пользу иностранных граждан и лиц без гражданства, временно пребывающих на территории Российской Федерации.

    Злую шутку с законодателем здесь снова сыграла усложненность конструкции, неправильный порядок слов, вычурное согласование (почему бы не сказать «выплаты иностранцам»). В итоге они забыли поставить запятую после «авторского заказа» или взять этот оборот в скобки. В принятый в июле 2009-го закон уже дважды вносились поправки; последний раз — в мае 2010-го и ровно в злополучную статью 9. Но налоговую дыру пока никто не залатал. Впрочем, неряшливость закона компенсируется страхом налогоплательщиков нарушить замысел законотворцев, не предполагавший всеобщего освобождения от взносов. Налоговые юристы, общающиеся на форуме Taxpravo.ru, не нашли добровольца, который отважился бы на собственной фирме протестировать, согласится ли суд с буквальным прочтением этой нормы.

    Уволен за похвалу

    Кажется, депутаты и чиновники не перечитывают даже куда более простые законодательные нормы. Полгода назад из правительства с треском уволили крупного чиновника. Руководитель Росздравнадзора Николай Юргель был отправлен в отставку за несогласие с законопроектом об обороте лекарственных средств, который подготовило курирующее его службу Минздравсоцразвития. Министр Татьяна Голикова не выдержала, и Юргеля уволили по ст. 17, п. 1, пп.10 закона о государственной гражданской службе — за критику решений вышестоящего органа. Между тем, как обнаружил доктор права Александр Верещагин, эта статья запрещает чиновникам не только ругать руководство и его решения, но и хвалить:

    В связи с прохождением гражданской службы гражданскому служащему запрещается […] допускать публичные высказывания, суждения и оценки, в том числе в средствах массовой информации, в отношении деятельности государственных органов, их руководителей, включая решения вышестоящего государственного органа либо государственного органа, в котором гражданский служащий замещает должность гражданской службы, если это не входит в его должностные обязанности.

    Если понимать эту статью буквально, чиновника можно уволить даже за хвалебный тост в адрес мудрого руководства: это тоже публичная оценка. Эта формулировка содержится в законе о госслужбе уже 6 лет, и удивительно, что чиновники, которые должны внимательно читать закон, регулирующий их деятельность, до сих пор не заметили статьи, по которой можно в любой момент уволить любого из них.

    Лекарственный законопроект, так не нравившийся Юргелю, через два месяца после его отставки уже был подписан президентом. Закон очень сложен. Представляя препарат на регистрацию, фармацевтическая компания должна собрать досье более чем из 20 документов. Даже при небольшом уточнении инструкции по применению лекарства одну из экспертиз придется проходить повторно. С лингвистической точки зрения на закон, за который пострадал Юргель, лучше совсем не смотреть. Мысль Минздравсоцразвития в нем нарезает и нарезает бесконечные круги (ст.39, п.6):

    Решения об отказе в проведении экспертизы документов для получения разрешения на проведение международного многоцентрового клинического исследования лекарственного препарата для медицинского применения или пострегистрационного клинического исследования лекарственного препарата для медицинского применения и этической экспертизы и в выдаче разрешения на проведение международного многоцентрового клинического исследования лекарственного препарата для медицинского применения или пострегистрационного клинического исследования лекарственного препарата для медицинского применения могут быть обжалованы в порядке, установленном законодательством Российской Федерации.

    И все это для того, чтобы ничего не сказать: обжаловать «в соответствии с законодательством» можно было и без этой фразы.

    Предложение из 90 слов

    Оборотов, подобных приведенным выше, в принимаемых в последние годы законах становится все больше и больше. Перестраховываясь, чиновники повторяют и повторяют одни и те же обороты. Результат — предложения из 60–90 слов, в которых по 3–5 раз повторены одни и те же конструкции. Вероятно, исправить это могла бы строгая лингвистическая экспертиза. Она сказала бы законодателям, что и 20 слов для одного предложения — это немало, что нельзя ставить рядом шесть слов в родительном падеже (пример про аудиторов). Что многократное повторение одной мысли на протяжении одного или соседних абзацев не делает ее более убедительной или весомой.

    В Швейцарии законопроекты вступают в силу только после того, как лингвисты проверят их на понятность и удобопроизносимость. Похожий порядок намерена ввести в Германии министр юстиции Сабина Лойтхойзер Шнарренбергер. В Британии есть общественная организация, давно ратующая за простоту языка законов, — Plain English Campaign. Раз в год она выбирает худшие законы и предлагает чиновникам способы замены непонятных юридических слов на обычные. Общественники донесли озабоченность до парламента — комитет по делам госслужбы нижней палаты еще при консерваторах провел слушания и подготовил доклад «Официальный язык: употребление и злоупотребление». На слушания приглашали известных журналистов — в качестве «практикующих лингвистов».

    Тяжелый язык переползает из законов в гражданские договоры — о кредите, страховке, покупке товаров, аренде. В середине 1970-х в США общественные организации озаботились тем, что потребители не понимают бумаг, которые им приходится подписывать. Результат — несколько законов на уровне отдельных штатов, декларирующих, на каком языке должны быть написаны договоры. Например, закон Коннектикута предписывает, чтобы среднее число слов в предложении было меньше 22, в абзаце — меньше 75. И чтобы ни в каком предложении не было бы больше 50 слов.

    Лингвистическая экспертиза наверняка обнаружила бы мелкую коррупционную дыру в российском Налоговом кодексе. В течение 10 лет, с 1999-го по 2008-й, за одно и то же нарушение налоговики могли оштрафовать банк на 10 000 рублей, а могли — на 20 000 рублей. Первый пункт ст. 135.1 предписывал штрафовать за непредоставление налоговикам справок по операциям и счетам организаций и предпринимателей на меньшую сумму, а второй — на большую. Эти пункты стояли рядом как два разных состава нарушения, но были абсолютно идентичны, вспоминает Костальгин.

    Лингвисты одни не справятся

    Впрочем, привлечение лингвистов не панацея. Особенно тех, кто привык работать с судами. Полгода назад Курская лаборатория судебной экспертизы обнаружила призыв к свержению существующей госвласти и тем самым экстремизм в лозунге «Долой самодержавие и престолонаследие!» А в 2009-м Центр судебных экспертиз Северо-Западного округа не нашел национализма в лозунгах «Россия для русских» и решил, что выкрики «Убивай хача!» и «Бей черных» могли как иметь ксенофобскую направленность, так и не иметь ее. Экспертиза проводилась по заказу Следственного комитета прокуратуры.

    В Штатах борьба за простоту законов тоже проходит с переменным успехом.

    В обсуждаемом в последние месяцы Билле о финансовой реформе 2300 страниц, немногим меньше принятый весной Закон о реформе медицины. Оба текста очень сложны, и даже конгрессмены, обсуждая эти законопроекты, пользовались не их текстами, а краткими пересказами — более компактными переводами на современный язык.

    Статья, по которой уволили Николая Юргеля, в США могла бы быть признана неконституционной по причине своей неясности. В Штатах действует специальная правовая доктрина — void for vagueness. Она требует, чтобы норма закона, сформулированная невнятно, признавалась неконституционной: компании и граждане не могут, прочитав закон, составить четкое представление о том, чего он от них требует.

    Эта норма утвердилась в 1920-х. Вот как она работает сейчас. В июне 2010-го Верховный суд США разбирал дело Джеффа Скиллинга, до 2006-го руководившего компанией Enron. Скиллинг, ставший самым ненавистным для американцев руководителем крупной корпорации и получивший 24 года за мошенничество, обвинялся еще и в недобросовестном исполнении обязанностей руководителя. Суд решил, что этот закон слишком туманен, чтобы использовать его в делах, где нет подкупа или взяточничества.

    Если бы такая норма действовала в России, отменить бы пришлось огромную часть законодательства.

    Кто переведет с русского на русский

    Юристы пессимистичны в оценке того, может ли ситуация с языком законов улучшиться в обозримом будущем. В последние годы законы становятся все более и более тяжелыми. Авторы законов — правительство и конкретные ведомства — все болезненнее реагируют на попытки внести в подготовленный ими законопроект изменения. Утратило былую власть Главное государственно-правовое управление президента (ГГПУ), прежде служившее серьезным фильтром на пути некачественных законопроектов.

    «У нас законы часто пишутся экономистами, — говорит руководитель аппарата ВАС Игорь Дроздов. — Они видят какую-то модель, им хочется, чтобы так и было. И вот они так и пишут — по принципу «что вижу, о том пою». Разумеется, это касается не только экономистов, но и специалистов по «социалке», таможне, авторскому праву и т. д. Например, можно было легко избежать присвоения нескольким госкомпаниям нового и очень неуклюжего статуса «госкорпорация» — те же задачи можно было решить, не вводя новой юридической формы.

    И самое главное, перестала быть «местом для дискуссий» Госдума. Парламент штампует законопроекты, вносимые правительством, и почти не влияет на качество законодательства. Конечно, юридический язык немного отличается от обычного. Но законы не соответствуют и профессиональным языковым стандартам.

    Перемены возможны. Даже перевод двух-трех важных законов на понятный язык доказал бы возможность улучшений, отмечает доктор права Верещагин. Иначе придется ждать, пока президенту не надоест подписывать халтурно состряпанные документы, которые не способны прочитать даже их авторы.

    Почему язык современных законов так тяжел для понимания, можно ли с этим бороться? Об этом в интервью руководителя аппарата и администратора Высшего абритражного суда Игоря Дроздова

    www.forbes.ru

    Война и ВПК

    Все за сегодня

    Мультимедиа

    Удивительный мир российских законов

    Законы в Российской Федерации принимает нижняя палата парламента, которая у нас называется Государственная Дума. Потом их еще, вроде бы, утверждает верхняя палата, которая называется Совет Федерации. Впрочем, этот Совет — институт загадочный, и для чего он нужен — мало кто понимает. (Возглавляет его женщина, и это уже неплохо). Все нормально; все — как в большинстве других стран. За исключением самой малости: самих законов.

    Нынешняя Госдума — шестого созыва. Собралась она при весьма скандальных обстоятельствах: на выборах в декабре 2011 года были зафиксированы многочисленные фальсификации в пользу правящей партии «Единая Россия», что повлекло за собой знаменитые марши и митинги протеста, собиравшие в Москве более ста тысяч человек. Не удивительно, что, едва собравшись, Дума принялась штамповать всевозможные охранительные и репрессивные законы с рекордной скоростью. Журналисты за это прозвали ее «взбесившимся принтером», я как-то назвал «Палатой #6» (по рассказу Чехова о сумасшедшем доме), и даже дипломатичный телеведущий Владимир Познер как бы оговорился, сказав в прямом эфире «ГосдуРа». Потом, естественно, извинился, но название пристало.

    Уже осенью 2012-го Дума приняла законы «О защите детей», согласно которому противозаконный контент можно усмотреть где угодно — от мультиков «Ну, погоди!» (пропаганда курения) до античных статуй (секс), и «Об общественных объединениях», где так так называемые НКО (некоммерческие организации), получающие внешнее финансирование, получали статус «иностранного агента».

    Первым из суперскандальных законов, вызвавших бурную дискуссию по всей стране, стал принятый в конце 2012 так называемый «Закон Димы Яковлева», запрещающий иностранцам усыновлять/удочерять российских детей. Затем последовали законы об уголовном наказании за «оскорбление чувств верующих»; за «пропаганду гомосексуализма»; о запрете мата; о «нежелательных организациях» (продолжение темы «иностранных агентов»); о разрешении применения «физических мер» к заключенным; о разрешении стрельбы по скоплениям народа… Не говоря уже о таких мелочах, как «экстремистские высказывания» и цензура в интернете.

    Дума — законодательный инструмент Путина

    Дума почти единогласно приняла запрет на усыновление

    Дума подготовила ответ на «закон Магнитского»

    Российская Дума нацелилась на оппозиционера

    The Wall Street Journal 11.09.2012 «Закон Димы Яковлева» у нас прозвали «законом подлецов», закон о допустимости применения пыток (если называть вещи своими именами) к заключенным — «законом садистов». Не сомневаюсь, что значительной, если не большей части принятых и принимаемых сейчас в России законов можно присваивать похожие ярлычки — «закон ханжей», «закон врунов», «закон трусов» и так далее. И «закон дураков», само собой — поскольку ощущение глупости, даже абсурда, витает над всем современным российским законотворчеством.

    Скажем, не так давно запретили (опять же, в русле борьбы с «гей-пропагандой», надо думать) так называемый coming out — публичное признание нетрадиционной сексуальной ориентации. Голубые у нас, как правило, и так предпочитают помалкивать, но законодательно принуждать людей к заведомому вранью — это, согласитесь, странно!

    Сердобольных граждан больше всего возмущает «закон подлецов», активистов — законы об экстремизме и «иностранных агентах», айтишников — ограничения в интернете, а я, как скромный агностик, особенно восхищаюсь законом об оскорблении чувств верующих. Не уверен, что где-либо еще в христианском мире такой закон имеется — разве что, в отдельных южных штатах Америки.

    Начать с того, что закон этот очевидно антиконституционен, поскольку устанавливает заведомое неравенство двух категорий граждан РФ — привилегированных «верующих» и ущемленных в правах «неверующих». О защите чувств атеистов речи вообще не идет, а их в стране десятки миллионов. Но самое удивительное даже не это. Если допустить, что Россия — правовое государство, и законы должны строго соблюдаться, то во исполнение данного закона в школах и университетах должны запретить преподавание биологии, астрономии и многих других наук, ибо нет более обидного оскорбления для чувства верующего, чем, скажем, теория эволюции Дарвина. К счастью (пока, по крайней мере), этого не происходит. Почему? Тут мы переходим к успокаивающей части нашего текста! Еще в позапрошлом веке великий писатель, сатирик и публицист Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин сформулировал важнейший русский закон на все времена: «Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения».

    Россия не является и, скорее всего, никогда не станет правовым государством. Это и очень хорошо, и очень плохо — смотря с какой стороны посмотреть. Хорошо — именно в том смысле, что отчеканил в свой афоризм Салтыков-Щедрин. Ближе всего к строгому и сплошному соблюдению законов Россия (тогда она называлась по-другому), по-видимому, подошла при Сталине. И что в этом было хорошего? Людей сажали в лагеря за украденный колосок и расстреливали за рассказанный анекдот — что соответствовало законам тех времен. Учитывая непреходящую кровожадность («строгость», мягко говоря) российских законов и жесткость наказания по ним, уж лучше халатность, безалаберность, блат, кумовство и прочее наплевательство в их применении! Например, в этом коротком моем тексте можно постараться усмотреть и оскорбление чувств, и разглашение секретных материалов, и признаки экстремизма, и, наверняка, что-то еще подсудное… Но кому охота этим заниматься?! — воскликну я беспечно. Хотя…

    Хотя, при большом желании — почему бы и нет? И сейчас уже пора ответить на вопрос, почему отсутствие правового государства — это очень плохо. Во-первых, я подозреваю, что в странах, где к праву и правам относятся серьезно, идиотских и несправедливых законов или не принимают совсем, или принимают совсем немного. А во-вторых, там не действует второй главный постулат, касающийся российского правоприменения, на этот раз сформулированный мудрым нашим народом: «Закон — что дышло: куда повернул, туда и вышло». Если перевести на современный русский и без рифмы, это означает: «Законом можно манипулировать как угодно».

    Фокусы манипуляторов начинаются задолго до суда — с выбора обвиняемого. Здесь действует печально знаменитый принцип «выборочного правосудия»: привлекаются к ответственности неугодные, а «угодные», напротив, ее легко избегают. Как любил говорить испанский диктатор генералиссимус Франко (с которым, кстати, периодически сравнивают Главнокомандующего Путина), «Друзьям — все, врагам — закон!»

    Когда жертва выбрана, к ней примеряют различные статьи законов. Я думаю, одна из причин изобилия дурацких законов — попытка покрыть запретами все поле человеческой деятельности, чтобы в любом слове или телодвижении при желании можно было усмотреть нарушение. Непонятно, почему до сих пор не введена универсальная уголовная статья «За антироссийскую пропаганду» — тогда уж точно любая критика нынешней власти и отдельных ее органов была бы приравнена к преступлению. Впрочем, и без нее формула сталинского прокурора Вышинского «Был бы человек, а статья найдется» действует неплохо. Не клевета, так измена; не измена — так экстремизм, не экстремизм — так «оскорбление чувств»…

    А дальше, уже в суде, начинается самое веселое: судьи отказываются выслушивать свидетелей защиты, не принимают вещественные доказательства и результаты экспертизы, игнорируют алиби… И это относится не только к громким делам вроде мега-процесса с украинской летчицей Надеждой Савченко. Сильное впечатление, например, производит совсем недавняя история петербургского архитектора Сергея Ахметова, которого арестовали еще в прошлом году за то, что во время одной из манифестаций в Москве летом 2013 года он, якобы, сорвал погон с плеча полицейского. На суде экспертиза МВД (!) установила, что на видеосъемке предполагаемого Ахметова зафиксирован не он, а непохожий на него человек, а защита представила доказательства того, что в день манифестации он вообще находился не в Москве, а дома в Питере. Тем не менее, Ахметов продолжает сидеть. Что это такое? Просто наглое запугивание и наглядная демонстрация правила жизни: «Забудьте про закон. Нам все позволено, и мы сделаем то, что захотим».

    Мрачная картина политической инквизиции, конечно, не является всеобъемлющей для российских судов. Большинство процессов происходит в нормальном режиме, в соответствии с давно принятыми разумными законами; судьи не испытывают давления и выносят более или менее справедливые решения. Оправдательные приговоры в наших судах, правда, почти никогда не выносятся — но такова уж традиция… Однако вся эта относительная благодать существует лишь до тех пор, пока перед лицом «непредвзятой» Фемиды не возникает сильная заинтересованная сторона — государство или его отдельные влиятельные представители. И вот тут начинается фестиваль грязных трюков и уродливых законов… От этих законов, впрочем, избавиться будет легче, чем от слишком послушных судей. Когда-нибудь в России будет нормальный парламент, состоящий не из воришек и клоунов-демагогов, соревнующихся в услужливости очередному «генералиссимусу», а умных и честных людей. И, я надеюсь, одной из первых инициатив этого нового парламента будет: «Об отмене законов, принятых в 2012-20… годах».

    inosmi.ru