Какой собственностью владели духовенство

Какой собственностью владели феодалы, крестьяне, духовенство

Ответы и объяснения

На первом месте стояли те, кто молятся, — монахи и духовенство.

Феодальное общество на протяжении столетии оставалось бедным в материальном и техническом отношениях, опираясь преимущественно на физическую силу людей, занятых производством сельскохозяйственной и ремесленной продукции. Народ жил впроголодь. Но, не считаясь с затратами средств, сил и времени, жители Европы возводили грандиозные соборы и бесчисленные церкви, отдавали духовенству десятину — десятую долю урожая и иных доходов.

Желая спасти свои души, богатые и бедные собственники дарили церковным учреждениям и монастырям свои земельные владения. Церковь представляла собой не только огромную политическую и экономическую силу, но вместе с тем и силу духовную. Естественно, что духовные лица занимали большую часть государственных должностей и активно воздействовали на политику светских государей.

Церковь имела строгую иерархическую структуру. Ее главой был Папа Римский, на второй ступеньке стояли кардиналы — ближайшие помощники Папы. Папа назначал епископов — управлявших церковными округами (епархиями) и настоятелей монастырей — аббатов. Низшую ступеньку церковной иерархии занимали приходские священники и монахи.

Священники давали обет не иметь личной собственности, семьи, отказывались от мирских удовольствий. Они освобождались от уплаты налогов и подчинялись только церковному суду.

znanija.com

Какой собственностью владели духовенство

Классовая структура российского общества стала изменяться. Наряду со старыми классами феодалов и крестьян зарождались новые классы – буржуазия и пролетариат. Но официально все население делилось на 5 сословий: дворянство, духовенство, крестьянство, городские жители, казачество.

Дворянство – экономически и политически господствующий класс. Дворяне владели большей частью земли, эксплуатировали живших на этих землях крестьян. Им принадлежало монопольное право на владение крепостными. Занимая все командные должности государственного аппарата они составляли его основу. Права: владение землей и крепостными, сословное самоуправление, освобождение от налогов, рекрутской повинности и телесных наказаний.

Духовенство. Делилось на черное и белое. Наиболее преданных церковников самодержавия стремилось привлечь к своей социальной среде, где господствовала дворянская аристократия. Награжденное орденами духовенство приобретало дворянские права. Белое духовенство получало наследственное дворянство, а черное – возможность передавать имущество по наследству вместе с орденом. Права: владение землей и крепостными, сословное самоуправление, освобождение от налогов, рекрутской повинности и телесных наказаний.

Крестьяне. Феодально-зависимые крестьяне составляли основную массу населения, и подразделялись на помещичьих, государственных посессионных и удельных, принадлежащих царской фамилии. Положение помещичьих крестьян было особо тяжелым. Помещики распоряжались крестьянами как своей собственностью. Труд посессионных крестьян был малопроизводителен, из-за чего в промышленности стало все больше увеличиваться применение наемного труда. Обязанности как собственности дворян: барщина, оброк и др. повинности. Обязанности как подданных государства: рекрутская повинность, уплата налогов. Права: общинное владение землей, общинное самоуправление.

Городские обыватели. Это сословие делилось на 6 групп: почетные граждане, купцы, цеховые мастера, мещане, мелкие собственники и рабочие люди, т.е. работавшие по найму. Почетные граждане пользовались рядом привилегий: освобождались от телесных наказаний, от личных повинностей. Купечество делилось на 2 гильдии. Первая — оптовые торговцы; вторая розничные торговцы. Группу цеховых составляли ремесленники, приписанные к цехам, делясь на мастером и подмастерьев. Городское население составляли мещане, в основном работавших по найму на фабриках и заводах. Права: занятие городскими промыслами и мелкой торговлей, сословное самоуправление. Обязанности: рекрутская повинность, уплата налогов.

Казачество как сословие утвердилось только ко второй половине 19 века. В 1837 г. государство стремилось выделить казачество среди остального населения. Все казаки получали наделы по 30 десятин земли. Земли казачьего дворянства в 1848 г. были объявлены потомственной собственностью. Всеми этими мерами царизм стремился законсервировать экономический и общественно-политический уклад казачества. Полицейские обязанности: ночные разъезды в городах, поимка беглых, конвой казенных транспортов, побуждение к платежу податей и исправлению недоимок, наблюдение за благочинием на ярмарках, и др. Хозяйственные: развозка, хранение и продажа продовольствия, сбор податей, разные поручения при казенных заготовках.

Государство стало создавать новые казачьи войска для охраны границ. Так было образовано Сибирское казачье войско, а затем Забайкальское. К середине XIX века в России существовало девять казачьих войск: Донское, Черноморское (позднее преобразованное в Кубанское), Терское, Астраханское, Оренбургское, Уральское, Сибирское, Забайкальское и Амурское. Права: владение землей, освобождение от податей. Обязанности: воинская служба со своим снаряжением.

Вторая половина 19 века:

После отмены крепостного права произошли существенные изменения в общественном строе страны:

Дворянство потеряло бесплатную рабочую силу, большая часть разорилась, другая – вступила на путь предпринимательства. Дворянству удалось сохранить свое привилегированное положение. В его руках находилась политическая власть.

Духовенство. Правовое положение сословия существенно изменилось. Сами служители церкви получили еще больше привилегии.

Крестьяне объявлялись свободными сельскими обывателями с наделением их гражданскими правами. Они должны были платить подушную подать, другие налоги и сборы, давали рекрутов и могли быть подвергнуты телесным наказаниям. Земля на которой работали крестьяне принадлежала помещикам и пока они не выкупали ее, назывались временнообязанными, неся в пользу помещиков повинности. Вышедшие из крепостной зависимости крестьяне каждого села объединялись в сельские общества, которые, в свою очередь, образовывали волости. В селах и в волостях крестьянам был предоставлено самоуправление.

Городские обыватели. Городовое положение 1870 года устранило из устройства городского управления сословный принцип как вредный для преуспевания городов. Право на звание «городских обывателей» утратило всякое значение, сделавшись в действительности принадлежностью всех постоянных жителей города, владеющих в нём собственностью, в размере требуемом законом. Таким образом, сохранявшиеся в законе постановления о городском состоянии были лишены всякого практического значения и стали иметь лишь исторический интерес.

Казачество .В основе привлечения казачества к военной службе и выполнению полицейских функций лежала сложившаяся окончательно в XIX в. система землевладения в казачьих областях. Положение 1869 г. закрепляло общинное владение станичными (юртовыми) землями, из которых производилось наделение казаков «паем» в 30 десятин на казака. Затем государство стало создавать новые казачьи войска для охраны границ. Так было образовано Сибирское казачье войско, а затем Забайкальское. К середине XIX века в России существовало девять казачьих войск: Донское, Черноморское (позднее преобразованное в Кубанское), Терское, Астраханское, Оренбургское, Уральское, Сибирское, Забайкальское и Амурское.

В результате казачество, являвшееся ранее угрозой царской власти, стало ее опорой в борьбе с революционным движение

Развитие отходничества оказывало влияние на жизнь деревни. Отходники, пусть и в искаженной подчас форме, знакомили односельчан с городскими нравами и бытом. Особенно быстро подхватывала новшества сельская молодежь. Усилился интерес к танцам; в праздничные дни в селах устанавливали незамысловатые карусели, возводили балаганы для кукольных представлений.

19 февраля (3 марта) 1861 года — Отмена крепостного права.
После данной реформы крепостные крестьяне получили свободу и стали считаться временнообязанными. Крестьянские дома, постройки, все движимое имущество крестьян было признано их личной собственностью. Минимальный размер крестьянского надела для каждой местности устанавливался законом. Крестьянам предстояло погашать земельные долги ежегодными выплатами(выкупные платежи) 49 лет. Крестьяне были обязаны объединяться в общины. Многие крестьяне уходили на заработки в города и становились рабочими.

Заметные изменения происходили в первой половине XIX в. в быту горожан. Уменьшается число индивидуальных хозяйственных построек в городах : хлевов, сараев, бань, снопосушилен и пр., что было связано с развитием торговли, транспорта, городского хозяйства. Улицы городов становились более оживленными. Менялся характер народных гуляний и массовых развлечений. Участились многолюдные гулянья в садах и парках, на площадях и бульварах. Широкое распространение среди горожан получило чаепитие. Горожане не начинали дня и не ложились спать без чая. Сама процедура чаепития складывалась в России по западноевропейскому, а не по восточному образцу. В некоторых местах приобретает популярность и кофе.

Купцы медленнее других слоев городского населения приобщались к новшествам в бытовой жизни, отчасти в силу традиционной неприязни «аристократии крови».Основная масса купечества по-прежнему соблюдала традиционные уклад жизни и методы ведения дел. В домах сохранялась строгая субординация, схожая с предписаниями «Домостроя». Дабы приумножить и сохранить капитал, купцы предпочитали лично контролировать ход дел.

В быт рядового населения города и деревни все активнее проникает и утварь европейского образца, в частности фарфоровая и фаянсовая посуда. Деревянные ложки в городах в значительной степени вытесняются металлическими, причем в обиходе различали ложки разных размеров и назначений: чайные, десертные, столовые. Появились специальные столовые ножи, а также вилки. Правда, вилка даже в середине XIX в. была предметом не очень привычным и отчасти аристократическим. Все отмеченные новации явились следствием происходивших в рассматриваемый период социально — экономических и культурных процессов.
Городские обыватели занимались ремеслом, торговлей.

В первой половине столетия дворянские дети получали домашнее образование. Обычно оно состояло в изучении двух-трех иностранных языков и начальном освоении основных наук. Учителями чаще всего нанимали иностранцев, которые у себя на родине служили кучерами, барабанщиками, актерами, парикмахерами. Домашнему воспитанию противопоставляли частные пансионы и государственные училища. Большинство русских дворян по традиции готовили своих детей к военному поприщу. С 7-8 лет дети зачислялись в военные училища, а по их окончании поступали в высшие кадетские корпуса в Петербурге. Правительство считало уклонение от службы предосудительным. К тому же служба являлась составляющей дворянской чести, была связана с понятием патриотизма.

Летом дворяне, сохранившие поместья, покидали города. Зимой, обычно перед Рождеством, они возвращались в город. Обозы в 15-20 подвод отправлялись в города заранее и везли припасы: гусей, кур, свиные окорока, вяленую рыбу, солонину, муку, крупу, масло.

С 11 июня 1845 года гражданские чины X—XIV классов вместо личного дворянства начали давать лишь почётное гражданство. С 1856 года личное дворянство начиналось с IX класса, потомственное — с VI по военной службе (полковник) и с IV по гражданской (действительный статский советник).

После крестьянской реформы 1861 года экономические позиции дворянства ослабли. По мере развития капитализма в России дворянство теряло позиции в обществе. После отмены крепостного права в 1861 году дворяне сохраняют около половины земли, получив щедрую компенсацию за вторую половину; однако к началу XX века помещики владеют уже только 60 % земли, принадлежавшей им в 1861 году.

Церковное управление делилось на епархии. Имелась система духовно-учебных заведений.
Высшим церковным органом с 18 в. являлся Синод.

sites.google.com

ДУХОВЕНСТВО

Прежде всего к Д. принадлежат священнослужителии церковнослужители (клирики). В синодальную эпоху к Д. причислялись также т. н. причетники (см. ст. Причт) — лица, исполняющие церковное служение псаломщиков и пономарей без посвящения в чтецы или иподиаконы, иначе называвшиеся дьячками. Кроме того, с уточнением «черное» Д. это понятие распространялось на монахов, не имеющих сана, и монахинь, послушников и послушниц.

Понятия «Д.» и «духовное сословие»

Слово «Д.» употреблялось в России также в еще более широком значении, тождественном значению термина «духовное сословие». В Византии сословный строй не сложился—профессиональные, социальные, имущественные, статусные различия между подданными принципиально не носили юридически закрепленного наследственного характера, т. о., не существовало и духовного сословия в собственном смысле слова, хотя со времени имп. св. Константина I епископы и клирики христ. Церкви наделялись различными привилегиями. В духовное сословие в России включались также жены и несовершеннолетние дети священнослужителей, учащиеся духовных учебных заведений, а до кон. 60-х гг. XIX в. — совершеннолетние дети клириков и иные потомки и родственники священнослужителей и причетников, не состоящие на действительной церковной службе, но при этом не исключенные из духовного сословия. Д. принято называть также клириков Римско-католической Церкви и др. Церквей, имеющих апостольское преемство, напр. Армянской Апостольской Церкви или Коптской Церкви. Правами духовного сословия пользовались в России и пасторы признанных протестант. церквей, поэтому они также именовались Д., но такого права были лишены старообрядческие наставники у беспоповцев, «беглые» попы беглопоповцев и лица, именовавшиеся священнослужителями у старообрядцев белокриницкого толка (см. Белокриницкая иерархия), но в наст. время и по отношению к таковым лицам принято употреблять слово «Д.». Служители нехрист. исповеданий (раввины, муллы, ламы) в России имп. эпохи также не имели прав лиц духовного сословия, но ныне и по отношению к ним в расхожем значении употребляется слово «Д.», напр. «мусульманское духовенство».

Священнослужители, церковнослужители и монашествующие

В соответствии с правосл. учением все члены Церкви равны в человеческом достоинстве и в надежде на спасение, на вхождение в Царство Небесное. Но как и во всяком живом организме, в церковном Теле каждый член имеет свое назначение: «Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же»,— учит ап. Павел (1 Кор 12. 4–5). В Послании к Ефесянам сказано: «Он поставил одних Апостолами, других — пророками, иных — Евангелистами, иных — пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения, для созидания Тела Христова» (Еф 4. 11). Поэтому изначально, от апостольского века, члены Церкви разделены на 2 основных разряда: клириков и мирян. Клирики призваны Св. Духом через поставление от преемников апостолов, епископов, совершать церковное служение: проповедовать, преподавать таинства, заботиться о внешнем устройстве храма. Миряне также участвуют в учительстве церковном, но лишь по благословению священнослужителей и, как правило, вне храма, в богослужении — своими молитвами, в церковном управлении — в избрании священнослужителей, в распоряжении церковным имуществом, в исполнении доступных им церковных должностей. Клирики именуются преимущественным образом Д.

Помимо клира и мирян — состояний, возникших одновременно с началом бытия самой Церкви, исторически в ней сложилось еще одно особое состояние — монашествующие. Причем нельзя представлять Церковь состоящей как бы из 3 сословий: клириков, мирян и монахов,—хотя в синодальную эпоху в России принята была именно такая классификация,— потому что монахи могут быть как клириками, причем в правосл. Церкви только им доступно высшее епископское служение, так и лицами, не имеющими посвящения, и в этом смысле мирянами. Выделение монашества в составе Церкви имеет иное основание, нежели разделение всех членов Церкви на 2 основных состояния: мирян и клириков. Монашествующие выделяются не служением, а особым образом жизни, который вытекает из даваемых ими обетов: целомудрия, бедности и послушания. Принятое в синодальный период разделение церковного народа на клириков, мирян и монашествующих нарушает фундаментальный принцип всякой классификации , которая должна строиться на едином основании. Причина столь очевидной логической ошибки заключается в том, что приходилось сообразовываться с законодательством Российской империи, которое включало монашествующих, в т. ч. и не имеющих священного сана, в духовное сословие. Др. возможная причина принятой тогда неудачной классификации лежит в языковой области. В рус. языке нет 2 разных слов, которые бы обозначали понятия, антонимичные понятиям «клирик» и «монах»,— в обоих случаях в обыденном языке употребляется слово «мирянин». Греч. лексика позволяет различать основания для деления церковного народа. Одно — по отношению к служению: (клирик) κληρικός и λαϊκός(мирянин), а др. — по отношению к образу жизни: μοναχός (монах) и κοσμικός (немонах), к таковым относятся как миряне, так и лица, принадлежащие к белому Д. вполне адекватного перевода на рус. язык нет, приблизительным эквивалентом могло бы быть слово «мирской», однако смысл его осложнен специфическим употреблением в старообрядческой среде, где оно носит негативный характер, в данном случае неуместный. Клирики разделяются на 2 разряда: священнослужителей и церковнослужителей. Священнослужители стоят на 3 степенях иерархического служения: епископов, пресвитеров и диаконов. Епископы — преемники апостолов, имеющие через последовательность рукоположений благодатную связь с ними. Это архипастыри, первосвященники и высшие учители своих Церквей. Согласно Ап. 39, «пресвитеры и диаконы без воли епископа ничего да не совершают, ибо ему вверены людие Господни, и он воздаст ответ о душах их». Пресвитер по своему полномочию, полученному от епископа, совершает все священнодействия, кроме хиротонии, хиротесии, освящения антиминса и освящения мира. Он учит народ догматам веры и благочестия, пастырски окормляет вверенных его попечению христиан. Пресвитеров обыкновенно называют священниками, но в качестве канонического термина это слово имеет тот недостаток, что его значение менялось в ходе церковной истории, и в древности слово «священник» (̓ἱερεύς) употреблялось по отношению как к пресвитерам, так и к епископам, причем преимущественно к епископам, в то время как слово «пресвитер» на языке церковном никогда не меняло значения, всегда относясь к священнослужителям 2-й степени. Диакон помогает епископу и пресвитеру в исполнении их служения, участвуя в совершении священнодействий в алтаре. Это степени апостольского происхождения, Церковь не властна отменить ни одну из них; не может она и умножить число священных степеней.

В отличие от священнослужительских степеней церковнослужительские степени возникли в ходе церковной истории, и число их менялось. В наст. время в РПЦ это иподиаконы и чтецы (в древности существовали и др. степени, напр. аколуфов или заклинателей). Служение чтецов исполняют, как правило, миряне, не имеющие посвящения, служение иподиаконов — также чаще миряне, но иногда диаконы, в редких случаях — посвященные лица; посвящению в диакона непременно предшествуют хиротесии (возложение руки епископской) в чтеца и затем в иподиакона, совершаемые часто за той же литургией, за какой это лицо рукополагается во диакона. Церковнослужители прислуживают при отпровлении богослужения в храме. Высшие клирики (священнослужители) получают благодать священства через хиротонию в алтаре. Низшие клирики (иподиаконы и чтецы) поставляются на служение через хиротесию вне алтаря, в храме.

В нек-рых весьма авторитетных правосл. книгах отразились иные представления о границе между степенями низших и высших клириков. В «Православном исповедании» митр. Петра (Могилы) (1640) различаются высшие и низшие степени священства, с одной стороны, по служению, к высшим у него отнесены епископская и пресвитерская, а к низшим — степени диакона, иподиакона, свещеносца, певчего и чтеца, а с другой, по имению канонических обязанностей, в этом отношении к высшим он причисляет епископов, пресвитеров, диаконов и иподиаконов, а к низшим — остальных. Т. о., митр. Петр в сущности повторяет классификацию, принятую в каноническом праве католич. Церкви, к-рое по характеру служения разделяет совершителей священнодействий священников (епископов и пресвитеров) и служителей (диаконов, субдиаконов, аколуфов, экзорцистов, лекторов и остиариев), а по несению особых канонических обязательств (гл. обр. безбрачия) — высшие и низшие степени, причисляя к высшей епископов, пресвитеров, диаконов и субдиаконов, а к низшей всех остальных церковнослужителей. И в правосл. Церкви диаконы, равно как и низшие клирики, не являются самостоятельными совершителями богослужения, а каноническая невозможность вступления в брак после посвящения начинается с иподиаконской степени, но это не относится, естественно, к мирянам, исполняющим должность иподиакона, как это обыкновенно практикуется в наст. время. Казалось бы, налицо обстоятельства, которые могут служить обоснованием для предпочтения классификации, заимствованной митр. Петром из католич. права. Но для общепринятого в правосл. Церкви в наст. время разделения на высших и низших клириков, или священнослужителей и церковнослужителей, граница между к-рыми проходит между диаконами и иподиаконами, есть самое веское, догматическое основание: 3 степени священства — богоустановленные институты, восходят к апостольскому веку и пребудут в Церкви до скончания мира, а степени низших клириков — церковнослужителей учреждались самой Церковью в процессе ее истории и упразднялись в ходе этой истории. Чин иподиакона, например, стал известен в Церкви не ранее III в. Уже то обстоятельство, что Церковь не знала его изначально, не позволяет относить этот чин к богоучрежденным священным степеням.

Вызывает возражение точка зрения Н. С. Суворова, который полагал, что «иподиакон не составляет особой степени священства, а означает должность тех диаконов, которые прислуживают при архиерейских служениях, и в частности при совершении посвящения в степени духовного сана» ( Суворов. С. 209). На практике диаконы действительно исполняют в известных случаях обязанности иподиаконов, но канонические правила эти 2 чина вполне различают. Так, Трул. 14 и 15 установлен разный канонический возраст для посвящения в диакона (25 лет) и иподиакона (20 лет).

Поставление клириков

Поставление на священные и церковнослужительские степени состоит из 2 актов: избрания и посвящения. В избрании кандидатов священства по-разному участвуют, с одной стороны, епископы, а с другой — клирики и миряне. Участие клириков и мирян в разные эпохи истории и в разных поместных Церквах было фактором преходящим и изменчивым, но во все времена решающее значение имела воля епископов. Так, в древней Церкви избрание производилось общим голосованием клира и народа, но окончательный выбор совершался епископом или собором епископов. Впосл. в Византии при избрании епископов мирян стал представлять император. Избрание ставленников в пресвитеры и диаконы производилось в древней Церкви по усмотрению епископа, хотя и с участием клириков и народа. Феофил, еп. Александрийский, в 7-м прав. так описывает порядок избрания: «Весь собор священнослужителей да согласится и да изберет, и тогда епископ да испытает избраннаго, и с согласием священства да совершит рукоположение среди церкви, в присутствии народа, и при возглашении епископа, аще может и народ свидетельствовати о нем».

На Руси в древности священнослужители избирались приходской общиной. Избранного представляли архиерею для испытания и посвящения. В XVIII в. в России выборное начало при замещении священнических мест постепенно сошло на нет. Избрание кандидата стало прерогативой епархиального архиерея. Таким остается порядок избрания ставленников в диаконы и пресвитеры и в наст. время. В избрании епископов в Др. Руси помимо митрополита (впосл. патриарха) и Освященного (архиерейского) Собора участвовали великие и удельные князья, позже цари. В синодальную эпоху кандидаты на архиерейские кафедры избирались Святейшим Синодом и представлялись на утверждение императору, к-рый и представлял совокупный голос мирян. По ныне действующему Уставу РПЦ избрание епископа является прерогативой Патриарха (IV 7н) и Свящ. Синода (X 1. 7). Следующий акт поставления — хиротония на священные степени епископов, пресвитеров и диаконов либо хиротесия на церковнослужительские степени.

Для того чтобы поставление было действительным и законным, требуется соблюдение ряда условий, касающихся, во-первых, совершителей избрания и последующей хиротонии или хиротесии, во-вторых, поставляемых кандидатов священства и, в-третьих, самого акта поставления.

Совершители поставления

Власть совершать рукоположение принадлежит епископам, и только им как преемникам св. апостолов. Рукополагающий епископ должен быть православным. Если же он получил архиерейскую хиротонию от иерархии, отделившейся от Вселенской Церкви, то для положительного решения вопроса о действительности совершенных им рукоположений безусловно требуется, чтобы схизматической иерархией сохранялось апостольское преемство и чтобы отступления отделившейся общины от правосл. вероучения не касались основных догматов. Право окончательного решения вопроса о возможности присоединения инославных клириков к правосл. Церкви в сущем сане принадлежит суду правосл. Церкви. Отцы Вселенского I Собора 8-м прав. признали действительность рукоположений у катаров: «О именовавших некогда самих себя чистыми, но присоединяющихся к кафолической и апостольской церкви, благоугодно святому и великому собору, да, по возложении на них рук, пребывают они в клире». Иоанн Зонара в толковании на это правило писал: «Если они рукоположены во епископов или пресвитеров или диаконов, то присоединяемые из них к Церкви остаются в клире в своих степенях». Иначе судили отцы I Вселенского Собора о еретиках-павлианах. В 19-м прав. говорится: «О бывших павлианами, но потом прибегнувших к кафолической церкви, постановляется определение, чтобы они все вообще вновь крестимы были. Аще же которые в прежнее время к клиру принадлежали; таковые, явясь безпорочными и неукоризненными, по перекрещении, да будут рукоположени епископом кафолическия церкви». Ныне правосл. Церковь признает действительность хиротоний, совершаемых в Римско-католической и нехалкидонских Церквах. Однако невозможно признавать благодатным иерархическое значение протестант. ординаций. Не признана правосл. Церковью действительность старообрядческой иерархии белокриницкого и новозыбковского толков. Что касается рукоположений, совершаемых в новейших отделениях от правосл. Церкви, то решения об их признании принимаются священноначалием соответствующих Поместных Церквей. Русская Церковь не признает действительности обновленческих посвящений, «рукоположений» у самосвятов и иных укр. автокефалистов, в т. н. Российской Православной Свободной Церкви и др. подобных им бесчинных схизматических и еретических образованиях.

Еще одним условием действительности поставления со стороны лица, совершающего его, является пребывание его у церковной власти. В древности хорепископы, как не вполне самостоятельные архиереи, могли рукополагать лишь по поручению правящего епископа (Анкир. 13; Антиох. 10; VII Всел. 14). В наст. время это правило применяется в отношении викарных архиереев (см. ст. Викарий) и епископов, ушедших на покой. Они могут совершать хиротонию по поручению правящего архиерея, но не могут своей властью совершать избрание кандидатов на священные степени. При этом епархиальный архиерей вправе преподать хиротонию лишь лицам, находящимся в его юрисдикции, клирикам своей епархии (Сардик. 15). Епископ может совершать рукоположения только в пределах своей епархии и для служения в ней. Ап. 35 гласит: «Епископ да не дерзает вне пределов своея епархия творити рукоположения во градех и в селех, ему не подчиненных. Аще же обличен будет, яко сотвори сие без согласия имеющих в подчинении грады оные или села: да будет извержен и он, и поставленнии от него». О том же идет речь в II Всел. 2, Антиох. 13, 16.

Как избрание, так и посвящение в епископскую степень совершает собор епископов: «Епископа да поставляют два или три епископа» (Ап. 1). Вопреки этому правилу в Римско-католической Церкви папе усвояется право единолично рукополагать епископов (CIC. 377. § 1). Это по сути скрытое притязание на то, что папство — иная степень, высшая относительно епископской. Пресвитера и диакона поставляет один епископ: «Пресвитера и диакона и прочих причетников да поставляет един епископ» (Ап. 2).

Условия действительности акта поставления

При совершении самого акта хиротонии требуется (1-е условие), чтобы он осуществлялся в храме, в алтаре, в собрании молящегося народа, к-рый призван свидетельствовать о рукополагаемом при самом его поставлении. Это свидетельство выражается символически -пением аксиос хором от лица народа.

2-е условие действительности хиротонии заключается в том, чтобы она совершалась в определенном порядке: от низших степеней к высшим, чтобы никто не поставлялся на высшую степень, минуя низшую. Срок пребывания на каждой из иерархических степеней в правилах не определен. Вместе с тем в них предусмотрено, чтобы кандидат на более высокую степень успел обнаружить способность к занятию ее достойным исполнением своего служения на низшей степени (Сардик. 10; Двукр. 17). Феодор IV Вальсамон в толковании на 17-е прав. Двукратного Собора отмечал: «. рукоположение на каждую степень по необходимости должно совершаться через 7 дней». Практике, однако, известны случаи, когда срок прохождения служения на низшей степени перед рукоположением на высшую был меньше (особенно часто при посвящении диакона в пресвитера).

3-е условие заключается в том, что рукополагаемый должен быть непременно назначен на определенное место, к определенной церкви. В правосл. Церкви не допускается т. н. абсолютное рукоположение, дающее сан без определенного места служения. 6-е прав. Халкидонского Собора гласит: «Решительно никого, ни во пресвитера, ни во диакона, ниже в какую степень церковнаго чина, не рукополагати иначе, как с назначением рукополагаемаго именно к церкви градской, или сельской, или к мученическому храму, или к монастырю. О рукополагаемых же без точнаго назначения святый собор определил: поставление их почитати недействительным, и нигде не допускати их до служения, к посрамлению поставившаго их». Вопреки ясному смыслу этого канона в Римско-католической Церкви абсолютные поставления (лат. ordinationes absolutes) стали нормой при хиротонии пресвитеров и диаконов, а в отношении епископов аналогом абсолютных поставлений является поставление в епископы в страны неверных (in partibus infidelium), иными словами, в епархии, к-рых нет и к-рые лишь предстоит образовывать в нехрист. странах. При этом весьма широко употребляются титулы городов, где в прошлом существовали, но впосл. исчезли епископские кафедры вместе с самими христ. общинами, напр. городов древней Африканской апостольской Церкви. Аналогичный характер имеет в РПЦ употребление титулов «епископ Сурожский», «епископ Корсунский».

4-е условие, касающееся самого акта хиротонии,- это ее неповторяемость. Рукоположение, единожды правильно совершенное, не повторяется ни при каких условиях. Повторение его означало бы отрицание действительности ранее совершенной хиротонии. В Ап. 68 сказано: «Аще кто епископ, или пресвитер, или диакон, приемлет от кого-либо второе рукоположение, да будет извержен от священнаго чина, и он и рукоположивый; разве аще достоверно известно будет, что от еретиков имеет рукоположение. Ибо крещенным, или рукоположенным от таковых, ни верными, ни служителями Церкви быти не возможно». Иоанн Зонара, толкуя это правило, писал: «О двукратном рукоположении можно различно думать. Ибо рукополагаемый второй раз ищет второго рукоположения или потому, что осуждает рукоположившего его в первый раз, или потому, что от рукоположившего его во второй раз надеется принять некую большую благодать Духа и освятиться, так как имеет в него веру, или, может быть, оставив священство, опять рукополагается как бы сначала,- и по другим причинам. Каким бы образом ни сделал это, но и дважды рукоположенный и рукоположивший его подлежат извержению, исключая того случая, если первое рукоположение было от еретиков, ибо ни крещение еретиков не может никого сделать христианином, ни рукоположение их не сделает клириком. Итак, рукоположенных еретиками вновь рукополагать нет опасности».

Непременным условием действительности рукоположения во епископа является то, что оно не должно совершаться на место архиерея, законно занимающего кафедру. Вселенский II Собор отверг действительность хиротонии Максима Киника на К-польскую кафедру, занятую свт. Григорием Богословом. 4-е прав. этого Собора гласит: «О Максиме Кинике, и о произведенном им безчинии в Константинополе: ниже Максим был, или есть епископ, ниже поставленные им на какую бы то ни было степень клира: и соделанное для него, и соделанное им, все ничтожно».

Недействительным признается поставление, сопряженное с симонией, т. е. совершенное за мзду. Присутствие греха симонии при поставлении на священную степень, согласно каноническому праву, является таким обстоятельством, к-рое упраздняет действие благодати, делает рукоположение недействительным. Ап. 29 гласит: «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, деньгами сие достоинство получит: да будет извержен и он, и поставивший, и от общения совсем да отсечется. » О симонии идет речь и в канонических посланиях святителей Геннадия и Тарасия К-польских. Из церковной истории известно, что в разные времена условием рукоположения считалось внесение пошлины в казну архиерейского дома. Подобная практика, очевидно предосудительная, вызывала подчас обвинения в симонии, но в строгом смысле слова о симонии здесь речь не идет, если само решение о рукоположении не мотивируется размером пошлины, которая устанавливается одинаковой для всех кандидатов на данную степень. Во всяком случае такой вывод вытекает из церковно-судебной практики прошлого.

Согласно Ап. 30, епископы, к-рые получили сан через мирских начальников, подвергаются извержению и отлучению: «Аще который епископ, мирских начальников употребив, чрез них получит епископскую в Церкви власть, да будет извержен и отлучен, и все сообщающиеся с ним». Это правило не распространяется, разумеется, на случаи санкционирования поставления на священные степени гражданской властью. Оно имеет силу лишь в отношении интриганов и карьеристов, ищущих содействия «мирских начальников». Феодор Вальсамон в толковании на 29-е и 30-е Апостольские правила пояснял: «Но может быть кто спросит, поелику 30-е правило упоминает об одном епископе, а равно и 29-е не упоминает об иподиаконах и чтецах, то как поступить, если кто сделается по ходатайству светского начальника пресвитером, или диаконом, или иподиаконом, или чтецом? Решение: и они должны подлежать извержению и отлучению на основании последних слов настоящего 30-го правила, где говорится, что не одни главные виновники зла извергаются и отлучаются, но и сообщники их». Аргументация не совсем убедительная, но вывод, бесспорно, верный. Нет разумных оснований не распространять действие этого правила, направленного против симонии, и на церковнослужителей.

В Ап. 25 цитируется Библия: «. не отмстиши дважды за едино» (Наум 1. 9), воспрещающая двойное наказание за один грех. В данном случае извержение из сана вместе с отлучением от церковного общения, казалось бы, служит примером отступления от этой нормы. Однако отступления нет. Дело не только в том, что симония представляет собой особо тяжкое преступление, подрывающее основы церковного строя, и потому совершивший его заслуживает самой суровой кары. Извержение из сана в этом случае само по себе не является наказанием, ибо покусившийся на приобретение благодати священства через подкуп или интриги не получает этой благодати. Хиротония, совершаемая в отношении к симониату, ничтожна и недействительна с самого начала. Действительным же наказанием лжесвященнослужителя, в сущности оставшегося мирянином, является отлучение его от церковного общения.

Качества кандидата священства, препятствия к посвящению

Священнослужители являются духовными руководителями и наставниками народа Божия. Поэтому кандидаты священства должны отличаться глубиной и крепостью веры, высокими нравственными качествами, безупречной репутацией. Далеко не все христиане могут быть рукоположены или поставлены в церковнослужители. Необходимо, чтобы кандидаты священства отвечали определенным требованиям. Несоответствие их этим требованиям служит препятствием к священству.

Католич. право различает т. н. абсолютную неспособность к посвящению (incapacitas) и неправильность (irregularitas), т. е. недостаток, являющийся препятствием к рукоположению, к-рый, однако, допускает диспенсацию (отступление от неукоснительного соблюдения закона) со стороны компетентной церковной власти. В случае абсолютной неспособности рукоположение недопустимо, а если оно фактически исполнено, то признается недействительным, ничтожным. Этого, однако, нельзя безусловно утверждать и о рукоположении, совершенном при наличии того или иного недостатка у рукополагаемого, расцененного как неправильность. В целом различение этих 2 основных видов препятствий принято и в правосл. церковном праве.

Совершенно неспособны к священству некрещеные лица и женщины. Некрещеные лица не являются членами Церкви, поэтому очевидно, что они не могут входить в состав ее иерархии. Что касается женщин, то, по слову ап. Павла, «жены ваши в церквах да молчат; ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит» (1 Кор 14. 34). Это не значит, конечно, что женщины не могут прислуживать в храме или петь на клиросе. Не устраняются женщины-прихожанки и от управления хозяйственными делами в приходе, а также от службы в различных церковных учреждениях, не связанной со священнослужением. Что же касается диаконисс и пресвитерисс древности, то они не были лицами иерархическими.

Католич. право и нек-рые правосл. канонисты разделяют препятствия к священству на те, к-рые связаны с совершением кандидатом преступлений, грехов (cum culpa) и к-рые не связаны с виной или грехом (sine culpa). А. С. Павлов выделял как особый разряд препятствий «преступления или такие деяния члена Церкви, которые если не с точки зрения уголовного, то с точки зрения канонического права должны быть признаны преступлениями. Сюда относятся: 1) отпадение от веры, не вынужденное муками (Ап. 62; I Всел. 10; Анк. 3); 2) ересь. (I Всел. 19; Афан. 3); 3) оскопление себя или других. (Ап. 22, 24; I Всел. 1; Двукр. 8); 4) все так называемые плотские грехи, состоящие в нарушении седьмой заповеди Закона Божия. (Ап. 61; Неокес. 9 и 10). Виновные и уличенные в этих преступлениях по древним церковным правилам подвергались публичному покаянию. Отсюда общее каноническое положение: кто раз подвергся публичному церковному покаянию, тот навсегда устраняется от рукоположения в церковно-иерархические степени» ( Павлов. С. 199-200). На практике различие между недостатками, напр., нравственного порядка, т. н. недостатками веры, с одной стороны, и преступлениями — с другой, провести трудно, т. к. вторые невозможны без первых. Поэтому при классификации препятствий к священству их удобнее разделить иначе — на препятствия: 1) физического характера; 2) духовного характера; 3) социального характера.

Препятствия физического характера в свою очередь подразделяются на те, к-рые связаны, во-первых, с возрастом, а во-вторых, с состоянием здоровья или телесными недостатками ставленника.

Для исполнения иерархического и даже причетнического служения необходимы зрелость ума, твердость убеждений, известный жизненный опыт, к-рые предполагают достижение определенного возраста. Для поставления в диаконы канонические правила устанавливают возраст 25 лет, в пресвитеры — 30 лет. Трул. 14 гласит: «. дабы во пресвитера прежде тридесяти лет не рукополагати, аще бы человек и весьма достоин был, но отлагати до уреченных лет. Ибо Господь Иисус Христос в тридесятое лето крестился и начал учити. Подобно и диакон прежде двадесяти пяти лет, и диаконисса прежде четыредесяти лет да не поставляется». В Трул. 15 говорится: «Иподиакон да поставляется не прежде двадесяти лет возраста. Аще же кто, в какую бы то ни было священную степень, поставлен будет прежде определенных лет: да будет извержен». На практике, однако, и в древности, и в новое время от этого правила допускались и допускаются отступления. Во всяком случае почти неизвестны факты применения санкций, предусмотренных 15-м прав. Трулльского Собора.

Что касается возраста лиц, поставляемых в епископы, то каноны об этом умалчивают. «Апостольские постановления» (II 1) предусматривают для кандидата в епископы 50-летний возраст. В Номоканон свт. Фотия (Титул 1. Гл. 23) внесено положение из 123-й новеллы имп. св. Юстиниана I, к-рая устанавливает для кандидата на высшую иерархическую степень 35-летний возрастной ценз, а в исключительных случаях — 25-летний. Но церковной истории известны отступления от этой нормы, и даже весьма значительные: имели место случаи поставления в епископы лиц, не достигших 20 лет. О возрасте поставляемых в чин чтецов в канонических правилах также ничего не говорится. 123-я новелла св. Юстиниана, включенная в сокращении в Номоканон, дозволяет ставить в чтецы 8-летних детей. А Феодор Вальсамон в толковании на соответствующую главу Номоканона пишет о том, что иногда в чтецы ставили и 3-летних младенцев.

В синодальный период канонический возрастной ценз применялся только по отношению к ставленникам, не имеющим школьного духовного образования, выпускники же духовных школ поставлялись до достижения канонического возраста при отсутствии иных канонических препятствий. По ныне действующему Уставу РПЦ в диаконы и пресвитеры можно посвящать по достижении гражданского совершеннолетия (т. е. в 18 лет), а кандидаты епископства должны быть не моложе 30 лет (X 1. 10). Аналогичные положения содержались и в предыдущем Уставе 1988 г. (VII 9).

Физические недостатки и недуги сами по себе не могут служить препятствием к посвящению. Препятствием являются лишь те телесные недостатки, к-рые затрудняют совершение служения. Согласно Ап. 77, «аще кто лишен ока, или в ногах поврежден, но достоин быти епископ: да будет. Ибо телесный недостаток его не оскверняет, но душевная скверна». А в Ап. 78 говорится: «Глухий же, и слепый да не будет епископ, не аки бы осквернен был, но да не будет препятствия в делах церковных». По тем же основаниям не следует поставлять в клирики безруких, безногих лиц. Совершенно недопустимо поставление эпилептиков и тех, кто страдает душевными болезнями. «Аще кто демона имеет, да не будет принят в клир, но ниже с верными да молится. Освободясь же, да принят будет с верными, и аще достоин, то и в клир» (Ап. 79).

Что касается скопцов, то, согласно 1-му прав. I Вселенского Собора, «аще у кого в болезни врачами отъяты члены, или кто варварами оскоплен, таковый да пребывает в клире. Аще же, будучи здрав, сам себе оскопил, такового, хотя бы и к клиру причислен был, надлежит исключити». По толкованию Иоанна Зонары, «оскопившим самого себя называется не только тот, кто собственными руками отсек этот член, но и тот, кто добровольно и без принуждения отдает себя другому на оскопление».

Каноническое право Римско-католической Церкви расширительно толкует условия рукоположения, связанные с телесными недостатками, запрещая посвящать горбатых, хромых, карликов, лишенных левого глаза (т. н. канонического глаза — oculus canonicus), а также указательного пальца правой руки.

Препятствия духовного характера подразделяются в свою очередь на те, к-рые связаны либо с недостатками веры у ставленника, либо с его нравственными пороками, либо, наконец, с отсутствием необходимых знаний.

Вера кандидата священства должна быть строго православной, глубокой, твердой, деятельной. О недостатке твердости в вере свидетельствуют случавшиеся отпадения от Церкви. Поэтому в 10-м прав. I Вселенского Собора говорится: «Аще которые из падших произведены в клир, по неведению, или со сведением произведших: сие не ослабляет силы правила церковнаго. Ибо таковые, по дознании, извергаются от священнаго чина». По толкованию Иоанна Зонары, «не должно производить во священство тех, которые отверглись от Господа нашего Иисуса Христа и потом покаялись. Ибо каким образом может быть священником тот, кто во всю жизнь не удостаивается Святых Таин, разве только при смерти». В наст. время, естественно, было бы неразумно рассматривать как вероотступника в прошлом человека, к-рый, будучи крещенным в детстве, религ. воспитания не получил и до своего сознательного обращения жил вне церковного общения. Тщательному рассмотрению подлежат те кандидаты, к-рые обратились в Православие из ереси или раскола (I Всел. 19).

Недостаток веры естественно предполагать и в тех, кто обратился к ней в исключительных обстоятельствах, напр. из-за страха смерти в случае тяжкой болезни,- в «клиниках». Однако в данном случае речь идет не о безусловном запрете рукоположения. По Неокес. 12, «аще кто в болезни просвещен крещением, то не может произведен быти во пресвитера: ибо вера его не от произволения, но от нужды; разве токмо ради после открывшияся добродетели и веры, и ради скудости в людях достойных». Поскольку такое крещение обычно было обливательным, в наше время среди малообразованных христиан возникло превратное представление, что уже сам обливательный способ крещения является препятствием к посвящению. Совершенно иная мотивировка препятствия, усматриваемого для посвящения кандидатов, крещенных при подобных обстоятельствах, сформулирована в этом правиле. Кроме того, в наст. время, когда крещение и детей и взрослых совершается при самых разных обстоятельствах, букв. соблюдение данной нормы практически невозможно.

Наконец, недостаток веры предполагается и в новообращенных — неофитах. Ап. Павел писал Тимофею о епископе, что тот «не должен быть из новообращенных, чтобы не возгордился и не подпал осуждению с диаволом» (1 Тим 3. 6). Согласно Ап. 80, «от языческаго жития пришедшаго и крещеннаго, или от порочнаго образа жизни обратившагося, несть праведно вдруг производити во епископа. Ибо несправедливо еще не испытанному быти учителем других: разве только по благодати Божией сие устроится». Согласно 2-му прав. I Вселенского Собора, эта норма распространяется и на пресвитеров, а в соответствии с 3-м прав. Лаодикийского Собора — на все священство: «Недавно крещенных не подобает производити в чин священнический».

Недостаток твердости христ. веры можно подозревать и в том, кто не смог обратить всех своих домашних, ибо, по слову ап. Павла, епископом можно ставить того, кто «детей имеет верных» (Тит 1. 6). «Епископы и пресвитеры и диаконы не прежде да поставляются, разве когда всех в доме своем соделают православными христианами» (Карф. 36(45)). Во всяком случае не следует рукополагать лиц, жены или дети к-рых остаются вне ограды правосл. Церкви. Вера ставленника должна выражаться в его жизни и делах. Вера без дел мертва, учит ап. Иаков (Иак 2. 17). Лаодик. 12 требует: «Епископов. поставляти на церковное начальство. таких, которые с давняго времени испытаны и в слове веры, и в житии, сообразном правому слову».

Тяжкие грехи, виновные в к-рых в древней Церкви подлежали публичному покаянию, составляют препятствие к священству, даже если они совершены были единократно. К таким грехам относятся убийство, кража, гробокопательство, святотатство (Григ. Нис. 6); блуд, прелюбодеяние, содомия (Ап. 61). Церковные правила не допускают в клир даже невольных убийц (Григ. Нис. 5). Согласно Ап. 61, «аще верный обвиняем будет в любодействе, или в прелюбодействе, или во ином каком запрещенном деле, и обличен будет: да не вводится в клир». Но грехопадения, имевшие место до крещения, не составляют препятствия для поставления в клирики. До известной степени, руководствуясь здравым смыслом, эту норму можно распространить и на тех лиц, кто совершал грехи после крещения в младенчестве или раннем детском возрасте, за к-рым не последовало христ. воспитания, иными словами грехи до сознательного обращения и участия в церковной жизни.

От служителей Церкви требуются смирение, миролюбие, кротость. Ап. Павел учит: «. епископ должен быть непорочен, как Божий домостроитель, не дерзок, не гневлив, не пьяница, не бийца, не корыстолюбец, но страннолюбив, любящий добро, целомудрен, справедлив, благочестив, воздержан. » (Тит 1. 7-8). В отличие от таких грехов, как убийство или блуд, в данном случае препятствием к поставлению является не единократное совершение подобных греховных действий, но когда кандидат священства не освободился от этой страсти. По Васил. 14, ростовщик только в том случае может быть принят в клир, «аще восхощет неправедную корысть истощити на нищих, и впредь от недуга любостяжания свободен быти».

От кандидата священства требуются учительность, умение наставлять пасомых. В Послании к Титу сказано, что епископ должен быть «силен и наставлять в здравом учении и противящихся обличать» (Тит 1. 9). А для этого нужны основательная подготовка, твердое знание вероучения. 2-е прав. Вселенского VII Собора требует от кандидатов епископства твердое знание Псалтири, а также хороший навык в чтении Свящ. Писания и канонов. Требования относительно богословских познаний епископов, выраженные в этом правиле, невысоки. Феодор Вальсамон в толковании объяснял это трудными обстоятельствами, в к-рых жила правосл. Церковь в иконоборческую эпоху, предшествовавшую созыву VII Вселенского Собора. В синодальный период в Русской Церкви ставленниками на степени диаконов и пресвитеров были гл. обр. выпускники духовных семинарий, а кандидатами епископства — кандидаты богословия. В наст. время кандидаты священства в основном готовятся в духовных школах.

Препятствия социального характера касаются семейного положения ставленника, его обязанностей перед гос-вом, перед частными лицами, профессии и репутации.

В отличие от католич. права правосл. церковное право не признает незаконнорожденность препятствием к рукоположению. В 8-м прав. св. Никифора Исповедника, к-рое помещено в «Пидалионе» и Афинской Синтагме, сказано: «Дети, рожденные от наложниц или второбрачных или третьебрачных, если проводят жизнь, достойную священства, могут быть священнослужителями».

Вместе с тем, не принимая во внимание происхождение рукополагаемого, Церковь предъявляет строгие требования, касающиеся его поведения в браке. Церковные законы не допускают в клир второбрачных. «Кто по святом крещении двумя браками обязан был, или наложницу имел, тот не может быти епископ, ни пресвитер, ни диакон, ниже вообще в списке священнаго чина» (Ап. 17). Разъясняя это Апостольское правило, Иоанн Зонара отмечал: «Мы веруем, что Божественная баня святого крещения омывает всякую скверну, которою крещенные были осквернены прежде крещения, и никакой грех, соделанный кем-либо прежде крещения, не препятствует крещенному быти произведенным в священство. Но кто после крещения совершит блуд, или вступит в два брака, тот признается недостойным никакой степени священства».

Поскольку от ставленника требуется абсолютная моногамия, даже брак на вдове или женщине, оставленной своим мужем, т. н. пассивная бигамия, составляет препятствие к священству. Канонические правила воспрещают также поставление лиц, женатых на женщинах, не сохранивших целомудрие до брака. Ап. 18 гласит: «Вземший в супружество вдову, или отверженную от супружества, или блудницу, или рабыню, или позорищную (актрису.- В. Ц. ) не может быти епископ, ни пресвитер, ни диакон, ниже вообще в списке священнаго чина». Поскольку рим. право исключало возможность брака между рабами и свободнорожденными, под рабыней в данном правиле подразумевается рабыня в прошлом, целомудрие к-рой сомнительно ввиду ее всецелой зависимости от рабовладельца. Не допускаются к хиротонии и лица, продолжающие сожитие с женой, уличенной в прелюбодеянии: «Аще жена некоего мирянина, прелюбодействовав, обличена будет в том явно, то он не может приити в служение церковное. Аще же по рукоположении мужа впадет в прелюбодейство, то он должен развестися с нею. Аще же сожительствует, не может касатися служения, ему порученнаго» (Неокес. 8). Брак кандидата священства должен быть не только моногамным, но также беспорочным и в других отношениях. На основании Ап. 19 возбраняется священство вступившим в брак с близкой родственницей — племянницей. Эти требования относятся лишь к рукополагаемым в степени диаконов и пресвитеров, ибо для епископов, согласно 13-му прав. Трулльского Собора, обязательным является безбрачие.

В Римско-католической Церкви со времен папы Григория VII все клирики связаны обетом безбрачия. Впрочем, в Римской Церкви целибат утвердился в древности, когда она еще хранила единство со Вселенским Православием, хотя обязательность его и отвергается каноническим правом (Трул. 13).

Кандидат священства должен быть свободен от исполнения таких обязанностей перед гос-вом, к-рые несовместимы со священнослужением. Согласно Ап. 81, не дозволяется епископам или пресвитерам заниматься «делами народного управления». Ап. 83 гласит: «Епископ или пресвитер или диакон, в воинском деле упражняющийся, и хотящий удержати обое, то есть римское начальство и священническую должность, да будет извержен из священного чина. Ибо кесарева кесареви, и Божия Богови».

Что касается препятствий, связанных с обязательствами перед частными лицами, то, когда существовало рабство, рабы не допускались до рукоположения (Ап. 82), а в средневековье и в Новое время этот запрет распространялся также на крепостных. Препятствия к поставлению в клирики имеются у несостоятельных должников, или банкротов. Не могут быть кандидатами священства и лица, лишенные свободы по судебным приговорам.

Кандидатами священства не могут быть лица, занятые профессиями, к-рые признаются недостаточно почтенными в обществе: ростовщики (Васил. 14; Григ. Нис. 6), актеры (Трул. 51), содержатели игорных домов. Препятствия к священству имеются также у лиц, профессиональная деятельность к-рых связана с пролитием человеческой крови (палачи, медики) и даже животной крови (мясники, забойщики скота, профессиональные охотники).

Духовные лица непременно должны иметь добрую репутацию, и не только у верных. По слову ап. Павла, «надлежит ему (епископу.- В. Ц. ) также иметь доброе свидетельство от внешних, чтобы не впасть в нарекание и сеть диавольскую» (1 Тим 3. 7). Иными словами, если кандидат священства хотя бы и несправедливо в общественном мнении приобрел дурную репутацию, в этом нельзя не усматривать препятствия к рукоположению, по меньшей мере для служения в той местности, где его несправедливо подозревают в совершении неблаговидных поступков.

Все перечисленные выше препятствия к рукоположению, за исключением 2 (отсутствие крещения и жен. пол), не имеют безусловного значения. Поэтому в случае необходимости, вызываемой часто недостатком безукоризненных кандидатов священства, или ввиду выдающихся качеств кандидата, имеющего некое препятствие, законной церковной властью может быть допущена диспенсация.

Не о всех препятствиях к рукоположению того или иного лица может быть известно. Поэтому канонические правила предписывают подвергать ставленников предварительному испытанию: либо публично, в присутствии всей общины (Феоф. Алекс. 7), либо тайно, через исповедь, к-рая совершается перед рукоположением (I Всел. 9). Для ставленнической исповеди назначаются особые духовники, к-рые свидетельствуют перед архиереем об отсутствии у кандидата канонических препятствий к священству. Если же после исповеди обнаружатся пороки, не открытые духовнику, то в зависимости от их тяжести рукоположенный подлежит либо извержению из сана, либо запрещению священнодействовать (I Всел. 2, 9, 10; Неокес. 9). О достоинстве кандидата священства свидетельствует и церковный народ. В чине хиротонии, прежде чем ввести ставленника в алтарь, иподиакон обращается к народу со словом «повелите». Народ же, в лице хора, пением «аксиос» свидетельствует достоинство рукоположенного, хотя в наст. время это всего лишь литургический символ.

Испытание ставленника на наличие у него знаний, необходимых для служения, производится либо архиереем, либо специально назначенным экзаменатором. Ставленник во епископа в чине наречения торжественно исповедует правосл. догматы, являя тем самым перед сонмом епископов, клириков и народом чистоту своей веры.

Правительственная иерархия клириков

Сакраментально лица, принадлежащие к одной и той же степени, равны между собой. Однако епископы, а также пресвитеры и диаконы могут различаться по объему полномочий и месту, занимаемому в диптихах или перед престолом. Различие священнослужителей по этому признаку называется правительственной иерархией.

Носители высшей епископской степени священства как члены правительственной иерархии могут иметь сан, или титул, папы (см. Папство), патриарха, католикоса, экзарха, примаса, митрополита, архиепископа. Появление каждого из этих титулов связано с той или иной территориальной областью, входящей в систему адм. деления Вселенской Церкви, хотя впосл. различия между ними могли утратить обусловленность объемом реальной правительственной власти, превратившись в титулярные отличия и преимущества, усвояемые либо епископским кафедрам, либо занимающим их архиереям лично.

Существуют различные степени правительственной иерархии и для пресвитеров. В РПЦ в наст. время есть священники (иереи), протоиереи и протопресвитеры; в монашестве — иеромонахи, игумены и архимандриты. Сан протоиерея в Русской Церкви в синодальный период был почти во всех случаях сопряжен с настоятельством в соборном, реже — в приходском храме. Но жаловалось это звание все-таки не как принадлежность должности, а ввиду личных заслуг. Сану протоиерея исторически предшествовало звание протопопа, вышедшее из употребления в нач. XIX в. Протопопы обыкновенно занимали должности благочинных или председателей уездных духовных правлений. В наст. время в связи со значительным увеличением числа протоиереев носители этого сана часто не являются даже настоятелями приходов. Высший сан пресвитера в Русской Церкви — протопресвитер. Этот сан всегда был и остается сопряженным с высокими церковными должностями, однако, имея как титул постоянный характер, он, естественно, сохраняется за награжденным этим отличием священником, когда тот ввиду ухода на покой или по др. причине перестает исполнять протопресвитерскую должность.

В диаконской степени кроме собственно диаконов есть также протодиаконы и архидиаконы. В синодальный период сан протодиакона в Русской Церкви жаловался главным диаконам кафедральных соборов и диаконам дворцовых церквей. В иных случаях этим званием награждали, хотя и крайне редко, ввиду исключительных личных заслуг. Ныне званием протодиакона могут быть награждаемы и диаконы приходских храмов. В РПЦ сан архидиакона употребляется с 2 разными значениями: он принадлежит первому диакону Патриаршего собора, кроме того, сан архидиакона является наградой для монашествующих диаконов (иеродиаконов), аналогичной сану протодиакона для лиц из белого Д.

В отличие от степеней священства, к-рые сообщаются через хиротонию, степени правительственной иерархии присваиваются либо по чину хиротесии, либо просто путем назначения, награждения, производства в ту или иную степень законной церковной властью. Все степени правительственной иерархии в отличие от степеней священства, существующих в Церкви изначально, имеют историческое происхождение. Как видно из истории происхождения степеней правительственной иерархии, поначалу каждая из них была связана с определенным объемом властных полномочий, но со временем эта связь ослаблялась и утрачивалась и степени правительственной иерархии превращались в титулы. От степеней правительственной церковной иерархии, к-рые носят постоянный характер, отличаются должности церковные, имеющие временный характер, связанные с определенным кругом властных полномочий и обязанностей. В отличие от степеней правительственной иерархии на церковные должности ставят только путем назначения и производства, без церковного обряда.

Церковнослужители

На должности церковнослужители назначаются, а в степени поставляются чином хиротесии — руковозложения, к-рое в отличие от рукоположения, хиротонии, совершается вне алтаря, в храме. Право поставлять младших клириков на церковнослужительские степени принадлежит епископу, а в мон-рях хиротесию могут совершать и их настоятели — архимандриты и игумены. 14-е прав. VII Вселенского Собора гласит: «Рукоположение же чтеца творити позволяется каждому игумену в своем, и токмо в своем монастыре, аще сам игумен получил рукоположение от епископа в начальство игуменское, без сомнения, уже будучи пресвитером». Игумен в древности являлся непременно настоятелем мон-ря, в некоторых случаях он мог даже и не иметь пресвитерского сана. Совершенно очевидно, по смыслу правила, что в наст. время совершать хиротесию вправе лишь те игумены и архимандриты, к-рые начальствуют, настоятельствуют в мон-ре. Степени низших клириков введены в жизнь Церкви исторически, они не существовали в ней с самого начала. Но уже в апостольский век в христ. богослужении участвовали лица, на к-рых возлагались обязанности, подобные тем, какие исполняют ныне церковнослужители. Это были миряне, служившие привратниками храма, блюстителями порядка за богослужением, чтецами; действовали они под началом диаконов.

Число должностей церковнослужителей со временем увеличивалось. Постепенно они составили иерархию от высших до низших и тем самым превратились в степени низшей правительственной иерархии Церкви. Из мирян исполнители церковнослужительских обязанностей переходили в разряд клириков. Косвенным образом о существовании особого чина церковнослужителей свидетельствует Неокес. 10: «. диакон, аще впадет в тот же грех, должен быть низведен в чин простого служителя (ὑπηρέτης) Церкви». Слово «иподиакон» впервые на Востоке встречается у Евсевия, еп. Кесарийского ( Euseb. De mart. Palaest. 3. 3). Он упоминает о некоем иподиаконе Диоспольской общины. Степени иподиаконов, равно как и чтецов, певцов, заклинателей, упоминаются в Апостольских правилах, в правилах Антиохийского (341) и Лаодикийского (343) Соборов.

В первые 2 столетия истории христианской Церкви аколуфат не представлял собой особого чина. Когда же число верующих возросло и иподиаконы были уже не в состоянии исполнять обязанности низшего служения, им в помощь стали назначать особых служителей — аколуфов. Первоначально аколуфы как низшие служители помогали принимать жертвенные дары, наблюдали за чистотой священных сосудов, исполняли обязанности, подобные тем, к-рые несут в наст. время алтарники. На Западе аколуфов, как и иподиаконов, уже в III в. начинали причислять к клирикам.

Степень экзорцистов, или заклинателей, восходит к тем христианам апостольского века, к-рые, независимо от того, являлись они священнослужителями или мирянами, обладали особой харизмой — даром заклинания злых духов. На Западе в III в., а на Востоке в IV в. экзорцитат институализируется. Это связано было с тем, что по мере угасания харизматических даров росло число случаев бесчинных злоупотреблений практикой совершать заклинания, поэтому Церковь вынуждена была закрепить соответствующее служение за определенной степенью клириков. В 24-м прав. Лаодикийского Собора экзорцисты причисляются к «церковному чину», а согласно 26-му прав. того же Собора, лицам, не поставленным епископом, запрещено совершать заклинания в церквах и частных домах. Огласительные заклинания стали со временем составной частью чинопоследования таинства Крещения, совершаемого епископом или пресвитером. Поэтому со временем отпала необходимость в особом чине экзорцистов. На Востоке эта степень исчезла из жизни Церкви. На Западе же она сохранилась, хотя и утратила связь с действиями, соответствующими названию.

Появление чина чтеца (лектора) связано с чтением Свящ. Писания за богослужением. В первые века истории христ. Церкви читать в храме могли все члены Церкви — священнослужители и миряне, но впосл. соответствующее служение закрепилось за лицами, особенно искусными в чтении. Эти лица были подчинены диаконам и вошли в состав низшего клира. В кон. II в. лектор — анагност (ἀναϒνώστης) становится должностным лицом в Церкви. Разные авторы неодинаково отвечают на вопрос о том, было ли это связано с учреждением особой степени в иерархии церковнослужителей. Так, В. Н. Мышцын, основываясь на том, что чтец формально поставлялся, а перед поставлением подвергался строгому испытанию, делал вывод о его принадлежности к клирикам ( Мышцын В. Н. Устройство христианской Церкви в первые два века. Серг. П., 1909. С. 368). В Ап. 26 чтецы причисляются к клиру; чтецы упоминаются в Антиох. 10 и Лаодик. 24; Сардик. 10 требует, чтобы кандидаты епископства предварительно проходили служение чтеца, диакона и пресвитера.

Чин певца на Западе не вошел в иерархию клириков; тем не менее на Востоке нек-рое время певцы посвящались в свою степень и причислялись к клирикам. В апостольский век пение в христ. богослужении было общим, всенародным. Однако вскоре всенародное пение стало заменяться хоровым. И на Востоке и на Западе хоровые певцы в Церкви были, несомненно, мирянами. Вместе c тем кроме хоровых певцов в пении участвовали певцы, исполнявшие соло (попеременно с народом или хором — ψάλται, cantores). Большинство историков считают, что они причислялись к чтецам, а в 1-й пол. IV в. отделились от них как особый чин. Псалмы в храме читались нараспев или пелись, поэтому те, кто читал или пел их, исполняли служение чтеца особого рода. Отделение певцов от чтецов в качестве особой степени зафиксировано 15-м прав. Лаодикийского Собора: «Кроме певцов, состоящих в клире, на амвон входящих и по книге поющих, не должно иным некоторым пети в Церкви». Очевидно, до издания этого правила на амвоне кроме посвященных певцов-клириков могли петь и миряне. В 24-м прав. Лаодикийского Собора упоминаются певцы наряду с чтецами, а 23-е прав. того же Собора гласит: «Не должно чтецам и певцам орарь носити и тако читати и пети».

Низшая из церковнослужительских степеней — остиарии, привратники (θυρωροί). В первые 3 столетия христ. истории не было особой степени остиариев. Как на Западе, так и на Востоке обязанности привратников возлагались на мирян, а затем на иподиаконов (субдиаконов). На Востоке еще в сер. IV в. обязанности привратников исполняли иподиаконы: Лаодик. 22 предписывает им «не оставляти» церковных дверей; в Лаодик. 24 уже говорится о привратниках как об особой степени церковного чина. Правила Лаодикийского Собора представляют собой в сущности синопсис правил разновременных Соборов во Фригии, поэтому в них могут быть отражены разные стадии в истории становления церковных институтов. На Западе в IV в. остиариат приобретает значение клирикальной степени, а IV Карфагенским Собором (398) был установлен порядок посвящения в остиарии.

Низшие церковные должности

Помимо церковнослужительских степеней древняя Церковь знала и такие должности, с к-рыми хотя и связано было определенное служение, но оно не означало принадлежности их исполнителей к клиру. Во II в., в эпоху гонений на христиан, на Западе появляются фоссоры, или копиаты,- труждающиеся. Почитание останков христ. мучеников вызвало стремление противопоставить убийствам христиан и обесчещению их св. мощей заботу о правильно устроенном погребении и охране мощей. Так возникла особая группа лиц, для к-рых погребение мучеников и всех усопших в христ. вере стало главной обязанностью. Должность эксцептора также не была сопряжена с пребыванием в клире. В обязанности эксцепторов входило составление стенографических мученических актов. Выполняли эти обязанности и миряне, и клирики низших степеней, обыкновенно люди молодого возраста.

В древней Церкви существовала должность герменевта. Герменевтами могли быть и миряне и клирики, особенно часто — чтецы. Герменевты переводили Свящ. Писание и поучения предстоятеля во время богослужения там, где общины были греко-лат. по языку или в их состав входили люди, державшиеся местных языков и наречий (сир., арм., копт. на Востоке; герм. или кельт. на Западе) и не владевшие классическими языками. Возможно, эта должность выросла из харизматического истолкования пророческих речей апостольского века.

Нек-рые служения в древней Церкви исполняли женщины, именовавшиеся церковными вдовами (см. Вдовицы церковные), диакониссами и пресвитериссами. Отцы Халкидонского Собора постановили в 15-м прав.: «В диакониссы поставляти жену, не прежде четыредесяти лет возраста, и притом по тщательном испытании». Феодор Вальсамон в толковании на это правило писал: «То, о чем говорится в настоящем правиле, совершенно вышло из употребления, ибо ныне не рукополагают диаконисс, хотя некоторые подвижники не в собственном смысле и называются диакониссами». В наст. время женщины могут прислуживать в храме, участвовать в управлении приходским хозяйством, но для них не существует поставления в особый чин. Во всяком случае древние поставления в церковные вдовы, диакониссы и пресвитериссы не были поставлениями в церковнослужительские степени — это было всего лишь благословение на исполнение церковного служения.

В Русской Церкви лица, не имеющие посвящения, но исполняющие церковные должности, связанные с участием в богослужении, именовались причетниками, или дьячками. До 1869 г. они входили в состав духовного сословия и в этом смысле принадлежали к Д. После 1869 г. в духовном сословии оставлены были только те причетники, к-рые уже ранее были включены в него, впредь же полагалось именовать лиц, исполняющих аналогичные обязанности, псаломщиками или пономарями, и из духовного сословия они были отчислены.

Обязанности духовных лиц

Обязанности духовного лица соответствуют его должности, но помимо служебных есть еще обязанности, связанные с его образом жизни и нравственными нормами, к-рым он должен подчиняться. Общее правило тут таково: все, что служит препятствием для рукоположения кандидата в клир, возбраняется и уже посвященному священнослужителю или церковнослужителю. Даже единократно совершенное тяжкое греховное деяние (убийство, хотя бы и невольное, блуд, прелюбодеяние, воровство) влечет за собой, согласно каноническим правилам, извержение из сана (Ап. 25, 66; Васил. 3, 32, 51, 70).

Клирики должны быть высоконравственными лицами. Правила запрещают им пьянство и азартные игры. «Епископ, или пресвитер, или дьякон, игре и пиянству преданный, или да престанет, или да будет извержен» (Ап. 42), «иподиакон, или чтец, или певец, подобное творящий, или да престанет, или да будет отлучен» (Ап. 43). Ап. 27 гласит: «Повелеваем епископа, или пресвитера, или диакона, биющаго верных согрешающих, или неверных обидевших, и чрез сие устрашати хотящаго, извергати от священнаго чина. Ибо Господь отнюдь нас сему не учил: напротив того, сам быв ударяем, не наносил ударов, укоряем, не укорял взаимно, страдая, не угрожал». 62-м прав. Трулльский Собор запретил духовным лицам под угрозой извержения из сана, равно как и мирянам под угрозой отлучения, участие в празднествах, связанных с языческими обрядами, переодеванием мужчин в жен. одежды, надеванием масок. Духовным лицам возбраняется поднимать руку на человека, даже на провинившегося.

Высокие требования предъявляются к семейной жизни клириков. Неженатым священнослужителям вступление в брак запрещено. 26-е Апостольское правило повелевает: «. из вступивших в клир безбрачными, желающие вступают в брак одни токмо чтецы и певцы». Анкирский Собор дозволил 10-м прав. диаконам вступать в брак и после хиротонии, но при условии, чтобы о таком намерении было объявлено епископу перед рукоположением. Однако 6-е прав. Трулльского Собора строго запретило брак не только диаконам, но и иподиаконам после поставления. Было бы противно закону духовного роста вступать в плотский брак после хиротонии, совершаемой во образ обручения с паствой. В то же время опыт семейной жизни, опыт управления «малой церковью», по выражению свт. Иоанна Златоуста, может послужить хорошей школой для подготовки к окормлению народа Божия. Брак клириков должен быть строго моногамным. 2-й брак вдовым священнослужителям и церковнослужителям безусловно запрещается. Поместный Собор Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. вынес определение, призванное оградить достоинство священного сана. Опираясь на апостольские наставления о высоте священного служения (1 Тим 3. 2, 12; Тит 1. 6) и на правила Вселенских и Поместных Соборов (Трул. 3 и др.), Собор подтвердил недопустимость 2-го брака для вдовых и разведенных священнослужителей (Собор, 1918. Определения. Вып. 4. С. 46). Если нарушение брачной верности женой клирика несовместимо с его священнослужением, то нарушение ее самим духовным лицом, равно как и блуд безбрачного священнослужителя, тем более недопустимо.

Трулльский Собор 12-м прав. строго запретил брачное сожительство епископам. Причина введения безбрачного епископата заключалась в том, что в эпоху Собора большое распространение получило монашество и кандидатов на архиерейство из числа монашествующих было вполне достаточно, а по слову ап. Павла, «неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу, а женатый заботится о мирском, как угодить жене» (1 Кор 7. 32-33). Впрочем, отцы Собора не требовали, чтобы кандидаты епископства были лишь из числа безбрачных; они только настаивали, чтобы «жена производимаго в епископское достоинство, предварительно разлучася с мужем своим, по общему согласию, по рукоположении его в епископа, да вступит в монастырь, далеко от обитания сего епископа созданный, и да пользуется содержанием от епископа» (Трул. 48). Впосл. в Церкви сложился обычай поставлять в епископы только монахов. Если же кандидатом избирался не монах, он перед хиротонией должен был принять постриг. Канонические правила и церковная традиция однозначно свидетельствуют о беззаконии обновленческого опыта введения белого епископата, а также дозволения вступать клирикам во 2-й и 3-й брак.

Из жизни духовных лиц должно быть устранено все, что может соблазнить паству. Согласно Трул. 24, «никому из числящихся в священном чине, ни монаху, не позволяется ходити на конския ристалища, или присутствовати на позорищных играх. И аще кто из клира зван будет на брак, то при появлении игр, служащих к обольщению, да восстанет и тотчас да удалится: ибо так повелевает нам учение Отец наших. Аще же кто обличен будет в сем: или да престанет, или да будет извержен». Предосудительно для клирика и посещение корчемниц: «Аще кто из клира в корчемнице ядущий усмотрен будет, да отлучится, кроме случая, когда на пути по нужде в гостинице отдыхает» (Ап. 54). Лаодик. 55 запрещает духовным лицам устроение пиршеств у себя дома. Во избежание соблазна правила возбраняют вдовым или неженатым клирикам держать у себя дома посторонних женщин: «Великий собор без изъятия положил, чтобы ни епископу, ни пресвитеру, ни диакону, и вообще никому из находящихся в клире, не было позволено иметь сожительствующую в доме жену, разве матерь, или сестру, или тетку, или те токмо лица, которыя чужды всякаго подозрения» (I Всел. 3). Трул. 77 угрожает клирику извержением, а мирянину отлучением за мытье в общественной бане вместе с женщинами — такой обычай был распространен в языческой среде и сохранялся в христ. Византии. Согласно VII Всел. 22, «священническое житие избравшим, не совсем позволительно ясти наедине с женами, а разве купно с некоторыми богобоязненными и благоговейными мужами и женами, дабы и сие общение трапезы вело к назиданию духовному».

Мн. занятия и профессии несовместимы со священнослужением. Клирикам запрещаются исполнение общественных и гос. должностей и военная служба (Ап. 6, 81; Двукр. 11). «Епископ, или пресвитер, или диакон, да не приемлет на себя мирских попечений. А иначе да будет извержен от священнаго чина» (Ап. 6). Канонический запрет распространяется на исполнение клириками текущих адм. обязанностей. История свидетельствует о том, что Церковью в разное время не возбранялось участие клириков в представительных или законодательных органах гос. власти. В наст. время в РПЦ действует безусловный запрет на участие духовных лиц и в таких органах власти.

Клирикам запрещаются ростовщичество (Лаодик. 4) и торговля, особенно винная (Трул. 9). Священнослужители также не должны брать на себя поручительство по частным делам, заниматься откупами и предпринимательством. Духовным лицам запрещаются занятия, связанные с пролитием крови, напр. врачебная практика, особенно хирургия (Номоканон при Большом Требнике. Ст. 132). Несчастный случай во время операции подвергает хирурга обвинению в невольном убийстве, и если он клирик, то это, согласно каноническим правилам, влечет за собой извержение из сана. Священнослужителю, приносящему бескровную Жертву, возбраняется и охота, неизбежно связанная с пролитием крови.

Канонические правила касаются внешнего вида клириков, их одежды. В Трул. 27 говорится: «Никто из числящихся в клире да не одевается в неприличную одежду, ни пребывая во граде, ни находясь в пути; но всякий из них да употребляет одежды, уже определенныя для состоящих в клире. Аще же кто учинит сие, на едину седмицу да будет отлучен от священнослужения». В Русской Церкви «Инструкция благочинным приходских церквей» обязывала благочинных наблюдать, чтобы священники, диаконы и причетники носили соответствующую их званию одежду: священники и диаконы — рясы темного цвета, а причетники — платья, приличные духовному чину (Инструкция благочинным приходских церквей. Ст. 43). Постановлением Присутствия по делам православного духовенства от 16 апр. 1869 г. церковнослужителям было дозволено по желанию носить светское платье и стричь волосы (ПСЗ, № 46974). В XIX в. такое же право предоставлялось клирикам, служащим за границей при посольских и консульских церквах. В XX в. впервые стали носить светское платье священнослужители-обновленцы. В послевоенные годы носить светское платье было дозволено и Д. канонической правосл. Церкви. Священнослужители РПЦ в наст. время подстригают усы и бороду — ничего противоречащего каноническим правилам и обычаям древней Церкви в этом нет, но нельзя упрекнуть священника или диакона, к-рый в своем внешнем виде вполне следует традициям, сложившимся на Руси. Совершенное удаление бороды, хотя и не запрещено канонами, все-таки предосудительно, ибо рассматривается как вызов многовековой традиции и противоречит тому представлению о внешнем виде священника, к-рый сложился в благочестивом народном сознании. Согласно VII Всел. 16, клирикам возбраняются щегольство и пышность в одежде: «Всякая роскошь и украшение тела чужды священническаго чина и состояния. Сего ради епископы, или клирики, украшающие себя светлыми и пышными одеждами, да исправляются. Аще же в том пребудут, подвергати их епитимии, такожде и употребляющих благовонныя масти». По словам Иоанна Зонары, «люди из внешнего заключают о внутреннем и неизвестном. И если увидят, что лица, посвятившие себя в удел Богу, не держатся устава и обычая по отношению к одежде или надевают на себя светские, пестрые и дорогие одежды, то от бесчиния во внешнем отношении будут заключать и о внутреннем состоянии посвятивших себя Богу».

Долг клирика — хранить верность своему призванию до конца жизни. Халкид. 7 содержит угрозу анафемой оставляющему служение пред алтарем Господним: «Вчиненным единожды в клир и монахам, определили мы не вступати ни в воинскую службу, ни в мирской чин; иначе дерзнувших на сие, и не возвращающихся с раскаянием к тому, что прежде избрали для Бога, предавати анафеме». Лица, сложившие с себя сан, в Византии лишались и нек-рых гражданских прав. В России Указом Святейшего Синода от 1831 г. впервые было дозволено просить о снятии с себя сана в исключительных обстоятельствах, особенно по вдовству в молодые годы в связи с намерением вступить во 2-й брак. Такие лица, лишенные священства по прошению, могли приниматься на гос. службу: через 6 лет после сложения сана диакона, через 10 лет — пресвитера. В наст. время в связи с отделением Церкви от гос-ва сложение с себя сана влечет за собой не гражданско-правовые, но только церковные последствия.

Права и привилегии Д.

Рукоположение наделяет принявших его не только особыми благодатными дарами, но и нек-рыми отличиями от мирян в церковно-правовом отношении. Лицо, облеченное в духовный сан, окружено особым почтением со стороны мирян. Но, принимая знаки уважения, священнослужитель должен помнить слова Спасителя: «Цари господствуют над народами, и владеющие ими благодетелями называются; а вы не так: но кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий, как служащий» (Лк 22. 25-26).

В первые века христианства, когда Церковь рассматривалась в Римской империи как «недозволенная коллегия», когда она была вне закона, особое положение клириков в христ. общине не давало им никаких преимуществ в гос-ве и гражданском обществе; напротив, епископы и пресвитеры подвергались первому удару со стороны гонителей. После издания Миланского эдикта (313) и утверждения симфонии священства и царства — Церкви и империи — Д. получило ряд гражданских привилегий. Визант. правительство, сознавая, что служение Церкви требует всех сил от клириков, освобождало их от нек-рых финансовых обязанностей, к-рые возлагались на проч. граждан. Кроме того, по основной части гражданских дел Д. в Византии было подсудно епископскому суду, а не светским магистратам. Д. в Византии в соответствии с каноническими правилами (Ап. 83; Халкид. 7; Васил. 55) освобождалось от военной службы. На основании Ап. 6 клирики освобождались и от гражданской службы для того, чтобы беспрепятственно совершать церковное служение. Д. устранялось от адвокатской деятельности, поручительства и опеки, от т. н. черных работ.

Привилегии Д. вытекают не столько из норм внутреннего церковного права, сколько из положений внешнего права Церкви, обусловлены ее правовым статусом в гос-ве. В новую эпоху в тех странах, где Церковь отделена от гос-ва, большая часть этих привилегий утратила почву.

Учение о привилегиях Д. в области гражданских правовых отношений с особой тщательностью разработано католич. канонистами. В нем выделяются 5 привилегий клира: привилегия канона (privilegium canonis), привилегия подсудности (privilegium fori), иммунитет (privilegium immunitatis), привилегия чести (privilegium honoris) и привилегия посильной ответственности (privilegium competentiae). Эта классификация принята в качестве условной схемы и в правосл. церковном праве, хотя конкретное наполнение ее при этом существенно отличается.

Название 1-й привилегии происходит от особого правила II Латеранского Собора (1139), согласно к-рому оскорбление духовного лица или монаха действием влекло за собой экскоммуникацию — отлучение, снять к-рое мог только папа Римский. В правосл. церковном праве нет столь сильной защиты неприкосновенности духовных лиц. Канонические правила ограждают неприкосновенность личности епископа особыми прещениями в отношении покушающихся на нее. В Конст. (879) 3 содержится предупреждение мирянину, к-рый дерзнет поднять руку на епископа, о предании его анафеме. Право клириков на особую защиту их личной неприкосновенности признавали визант. законы, помещенные в Кодексе Юстиниана и Новеллах Юстиниана, в «Василиках». Это отражено и в Кормчей книге. В синодальную эпоху оскорбление, нанесенное священнослужителю при отправлении им своей должности, в уголовном законодательстве расценивалось как квалифицированное преступление. Совр. законодательство не предусматривает такой привилегии Д., как и всех проч. его привилегий, во всем рассматривая клириков наравне с остальными гражданами.

2-я привилегия клириков по римско-католич. праву — привилегированная подсудность — получила развитие и в Византии и на Руси. В средневековье Д. по всем гражданским и даже по нек-рым уголовным делам было подсудно исключительно церковной власти. На Руси только в случае совершения особо тяжких преступлений (убийство, разбой, татьба с поличным) клирик прежде лишался сана по святительскому суду, а потом отдавался на суд светской власти для уголовного наказания. Но в синодальную эпоху привилегированная сословная подсудность Д. практически была упразднена. Тем более не имеют такой привилегии клирики в странах, где Церковь отделена от гос-ва.

3-я привилегия — иммунитет, свобода от личных имущественных повинностей — получила широкое распространение в Византии. При имп. св. Константине I Великом Д. было освобождено от воинской повинности, от исполнения гражданской службы, от налогов. На Руси эта привилегия предоставлялась Д. далеко не в тех масштабах, как в Византии. От воинской повинности клирики освобождались, но подать с церковных земель в допетровскую эпоху взималась, когда же в качестве основного источника пополнения казны стала подушная подать, Д. ею не облагалось, т. е. наравне с дворянством было бесподатным сословием. Лишь в 1915 г. в России был введен подоходный налог, к-рый взимался со всего населения, не исключая и Д. 4-я привилегия — привилегия чести — касается как правового статуса Д. в гос-ве, так и внутрицерковных отношений, и в этой части она не подлежит изменениям в зависимости от изменения статуса Д. в гражданских правоотношениях. Ап. Павел учит в Послании к Тимофею: «Достойно начальствующим пресвитерам должно оказывать сугубую честь, особенно тем, которые трудятся в слове и учении» (1 Тим 5. 17). В Церкви сохранился древний обычай: диаконы, церковнослужители и миряне испрашивают благословение у пресвитеров и епископов, а пресвитеры — у епископов. В отношениях между духовными лицами разных степеней преимущество чести имеет тот, кто принадлежит к высшей степени. В отношениях между духовными лицами одной степени первенство чести определяется старшинством хиротонии: «поставленные после других отдают преимущество поставленным прежде», для епископов — также значением занимаемых ими кафедр («. да сохраняется право первенствующих епископов Нумидии и Мавритании. » — Карф. 86 (97)).

В Византии при определении первенства среди архиереев преобладал 2-й принцип: ранг кафедры. Феодор Вальсамон в толковании на Карф. 86 (97) писал: «Ныне. престолы церквей пользуются честью по расписанию, изданному императором господином Львом Мудрым, которое хранится в архиве святой Божией Великой Церкви». Во внимание принималось, безусловно, и то место, к-рое занимал епископ в правительственной иерархии степеней. В Русской Церкви ранг чести между архиереями одной правительственной степени определяется старшинством хиротонии во епископа. Первенство среди пресвитеров, диаконов, низших клириков определяется их саном, а для клириков одного сана — наградой. При определении первенства имеет также значение занимаемая клириком должность. Священник, подчиненный по должности, даже если имеет более высокую награду, уступает место своему начальнику. При равенстве по сану, награде и должности преимущество вытекает из старшинства хиротонии или хиротесии. При одновременной хиротонии первенство может определяться образованием.

С. В. Булгаков в «Настольной книге для священно-церковнослужителей» писал о порядке соборного служения клириков, установленном распоряжениями церковной власти: «Настоятель церкви при всех соборных богослужениях предстательствует пред прочими священниками той же церкви… При соборном служении иерей безусловно должен уступить место протоиерею. Не имеющий набедренника, обыкновенно, уступает первенство священнику, награжденному набедренником, и т. д. до скуфьи, камилавки, синодального наперсного креста и проч. Кроме того, в отношении к порядку стояния при соборном священнослужении принимаются во внимание условия служебные. В силу этих условий благочинные из священников уступают место только протоиереям, а в остальных случаях первенствуют, хотя бы находились священники более заслуженные. Точно так же первенствуют и окружные духовники, как отцы духовные, избранные самими же священниками. Кроме этого, в нашей Церкви искони существуют отличия ученые, которые тоже принимаются в данном случае во внимание и на основании которых священник, окончивший академию, первенствует перед священником из семинаристов, точно так же и протоиерей-академик перед протоиереем из семинаристов, но при этом следует иметь в виду, что первенство при соборном служении приобретается не столько учеными степенями, сколько старшинством службы в священном сане и вместе знаками служебных отличий… Если настоятель известной церкви из неокончивших курс, а служащие с ним иноприходные священники, хотя моложе его, но окончившие полный семинарский курс, то из них первенствует в священнослужении настоятель местной церкви. В данном случае право старшинства обусловливается не степенью школьного образования, а служебным положением священнослужителей… Если же служат лица равной иерархической или служебной степени и ученого положения, то первенствует раньше рукоположенный или раньше получивший протоиерейство, камилавку и т. п. Вообще при служении нескольких священников старшинство по обычному порядку предоставляется тому, кто имеет высшие отличия, а при равенстве таковых тому, кто ранее рукоположен в сан священника, при равенстве же времени посвящения тому, кто выше по образованию» ( Булгаков. С. 758-759).

Порядок, описанный Булгаковым применительно к положению дел в конце синодальной эпохи, в целом сохранился и в наст. время. Последовательность награждения пресвитеров из белого Д. в РПЦ такова: набедренником, камилавкой, наперсным крестом; право награждения этими отличиями принадлежит епархиальному архиерею. Более высокие отличия, которыми удостаивает Святейший Патриарх, а в Украинской Православной Церкви Московского Патриархата — Блаженнейший Митрополит: протоиерейство, палица, крест «с украшением», митра, право служения Божественной литургии с отверстыми царскими вратами до Херувимской, далее — с отверстыми вратами до «Отче наш», Патриарший крест. Награждение монашествующих пресвитеров имеет некоторые особенности: иеромонахов не награждают камилавкой, место протоиерейства в иерархии отличий для монашествующих занимает сан игумена, удостоенные сана архимандрита одновременно награждаются митрой. Для диаконов награждением служит право совершения богослужений с двойным орарем, для протодиаконов — камилавка.

Церковные правила, законы и обычаи, предписывая низшим клирикам оказывать честь высшим, возбраняют неумеренные знаки почтения, противные христ. этике, к-рые не без сарказма описываются в «Духовном регламенте»: «Се же того ради предлагается, чтобы укротити оную вельми жестокую епископов славу, чтобы оных под руки, донеле же здрави суть, не вожено, и в землю бы оным подручная братия не кланялась. И оные поклонцы самоохотно и нахально стелются на землю, чтобы степень себе исходатайствовать недостойный, чтобы так неистовство и воровство свое покрыть» (Духовный регламент. II. О епископах. 14). Булгаков в заключение справки о порядке стояния перед престолом при соборном служении справедливо и уместно замечает: «Пастыри всячески должны избегать у престола Господня споров о месте, помня заповедь Спасителя, чтобы «болий» между ними был, «яко мний», и «старей», «яко служай» (Лк 22, 26), тем более, что первенство ничего не прибавляет к достоинствам пастыря и, напротив, неимение его нисколько не унижает» ( Булгаков. С. 759).

Гос. законы Российской империи предоставляли духовным лицам большие преимущества и отличия. Архиереи приравнивались к особам 3 первых классов по Табели о рангах — высшим военным и гражданским чинам. Со времен имп. Павла I духовные лица сопричислялись к орденам (за исключением тех, которые были приняты российской короной от Польского королевства: Станислава и Белого орла), награждение этими отличиями влекло за собой присвоение прав личных или потомственных дворян. В наст. время, когда сословный строй упразднен, священнослужители не имеют никаких привилегий в гражданских правоотношениях, но, как и все граждане, могут получать и получают гос. награды, почетные звания и т. д.

5-я привилегия по католич. праву — привилегия посильной ответственности по судебным взысканиям. Заключалась она в том, что имущество клириков, составляющее их материальное обеспечение, не могло быть взыскано за долги. Подобная привилегия Д. существовала лишь в католич. Европе в средневек. эпоху и в раннее Новое время, пока сохранялась тесная связь Церкви и гос-ва. Российское законодательство такой привилегии Д. никогда не знало.

Духовное сословие в России

В России отдельные элементы сословности Д. складывались со времен ее Крещения при св. равноап. вел. кн. Владимире, к-рый изданием «Церковного устава» перевел священнослужителей, церковнослужителей и ряд др. категорий лиц из общегражданской подсудности в судебную юрисдикцию митрополита по делам гражданским и большей части уголовных дел. Вел. князь, установив десятину, т. е. пожаловав 10-ю ч. княжеских доходов на содержание митрополичьего дома и митрополичьего собора, получившего наименование Десятинной церкви, дал пример преемникам, к-рые жертвовали часть своих доходов на содержание архиерейских домов, ктиторских мон-рей и ружных церквей. Но, несмотря на привилегированную подсудность, Д. в допетровской Руси не представляло особого сословия, потому что в строгом смысле слова в это время вообще еще не сложился сословный строй, поскольку переход из одного состояния в другое не имел принципиальных юридических препятствий, за исключением княжеского статуса, каковой доступен был лишь потомкам Рюрика. Что же касается Д., то хотя весьма обыкновенным делом было, когда сын клирика становился клириком, но доступ к посвящению юридически открыт был выходцам из всех слоев общества, кроме холопов, пока они оставались холопами, однако необходимым условием поставления на церковное служение была грамотность, а знание грамоты легче всего и скорее всего приобреталось в духовных семьях.

Но в петровскую эпоху рус. приходское Д. стало постепенно замыкаться в особое сословие, которое в законодательных актах именовалось обыкновенно «духовный чин». Сословность Д. порождена была сословностью всего гос. и общественного строя России, сложившегося в этот период, с характерными для него барьерами между отдельными состояниями: дворянством, купечеством, мещанством, крестьянством.

Образование духовного сословия сопровождалось падением значения выборного начала при замещении церковных мест. В великорус. епархиях уже в нач. ХVIII в. сложился такой порядок, что кандидатами при выборах являлись, как правило, выходцы из Д. Выборный обряд постепенно стал чистой формальностью. Прихожане, плохо знавшие кандидатов, с равнодушием относились к исходу выборов. Указом Святейшего Синода от 1739 г. выборы сведены были к свидетельству прихожан о добропорядочности ставленника, судьба же ставленника вполне решалась волей правящего архиерея. В кон. ХVIII в. от былых выборов остался лишь обязательный отзыв «лучших прихожан» о кандидате. Отзыв этот подлежал усмотрению епископа и вполне мог им игнорироваться. Протесты на пренебрежение отзывами «лучших прихожан» поступали крайне редко и чаще всего не имели последствий.

Неск. иначе обстояло дело с приходскими выборами в малороссийских епархиях. В нач. ХVIII в. церковные места там делились на патронатские, в которых выбор самого ставленника зависел от воли вотчинника, и вольные. На выборы священника в вольном приходе собирался большой съезд, в к-ром участвовали не одни прихожане, но и «люди околичные» — клирики и миряне из соседних приходов. Претендентами на место выступали не только поповичи, но и выходцы из крестьян, казаков, мещан, получившие образование в Киево-Могилянской академии, Харьковском коллегиуме или Переяславской семинарии. Как кандидаты являлись на выборы и «дикие попы» — рукоположенные в Молдавии, Турции или бежавшие из Польши страдальцы за православную веру. Но в сер. ХVIII в. и в Малороссии архиереи стали пренебрегать выборами при замещении церковных мест; к концу столетия значение выборов там практически упразднилось.

Фактором, способствовавшим вытеснению приходских выборов из жизни Церкви, явился подъем школьного духовного образования, в связи с чем повысилось значение образовательного ценза для ставленников. В Московской епархии при имп. Екатерине II утвердилась практика предоставлять священнические места «богословам» (выпускникам последнего, богословского класса семинарии), а диаконские — «философам» (окончившим предпоследний класс). Епархиальные консистории повсеместно стали сообщать списки приходских вакансий в семинарии. Между тем дети клириков составляли подавляющее большинство среди учащихся духовных школ в Великороссии. Семинарии приобретали здесь сословный характер, закрывались для выходцев из дворян и податных состояний. Киевская академия и малороссийские семинарии вплоть до екатерининской эпохи сохраняли всесословный характер, но в конце столетия и они стали школами для детей духовного чина.

Еще одним обстоятельством, содействовавшим превращению Д. в особое сословие, явилась распространенная, хотя и негласная, практика передачи церковных мест по наследству. Дом и усадьба священника, как правило, находились в его частной собственности. Поэтому сын, получив надлежащее образование, оказывался гораздо более приемлемым кандидатом на замещение отцовского места, чем чужой человек, к-рому, чтобы получить место, пришлось бы выкупать дом и усадьбу. Если же после смерти священника его сыновья были уже устроены, но оставались вдова или дочь на выданье, то они оказывались наследницами этой недвижимости. И соискатель священнического места, женясь на дочери и беря на себя обязательство содержать вдову-мать, становился вполне подходящим претендентом на место покойного тестя. Из наследственного права на дом и усадьбу выросла негласная наследственность самих священнических, диаконских и причетнических мест. Причем чаще всего наследство закреплялось не за сыновьями, а за дочерьми-невестами. Такого рода наследственность поддерживалась епархиальными архиереями, к-рые почитали своей обязанностью заботиться об устроении материального благополучия семейств духовного чина. В XIX в. Синод по почину архиеп. Феофилакта (Русанова) узаконил «приходы со взятием». Это значило, что приходская вакансия преимущественно предоставлялась кандидату, соглашавшемуся жениться на дочери покойного священнослужителя или причетника и взять на себя обязательство содержать тещу пожизненно, а сестер жены — до выхода замуж.

Уродливым порождением негласного наследственного права на церковные места была продажа этих мест. Когда в семье покойного священника или диакона не было ни наследника, ни невесты-наследницы, то семья продавала дом ставленнику, а вместе с домом продавалось и место. Проданными часто объявлялись дома еще при жизни священнослужителей, если они были бездетными, а по старости уже не могли служить и стремились устроиться «на покой». Духовные власти пытались препятствовать такого рода «продажам», особенно когда покупатель оказывался человеком без достаточного образовательного ценза или лицом, по иным причинам малоспособным для служения Церкви. Тем не менее вполне пресечь эту практику не удавалось до кон. ХVIII в. Упразднение выборов при назначении на приход, сословный характер духовной школы и обязательность школьного аттестата для кандидатов священства, а также наследственность церковных мест окончательно замкнули Д. в особое сословие.

Но замкнутый для вступления в него духовный чин не мог удержать в себе всех, кто принадлежал к нему по рождению. В семьях священников и причетников рождалось слишком много сыновей, чтобы каждый из них мог надеяться получить церковное место. Поэтому на протяжении ХVIII в. правительство не раз проводило т. н. разборы духовного чина, в результате к-рых множество лиц переводились из духовного сословия в податное состояние или рекрутировались в армию. Первые разборы были проведены еще при имп. Петре I. Особым размахом отличались разборы в десятилетие бироновщины, они проходили в обстановке тяжких подозрений всего духовного сословия в гос. измене. В 1736 г., напр., вышел указ, в к-ром губернаторам, воеводам и архиереям предписывалось «разобрать поповичей» и «взять в солдаты немедленно». Велено было набрать по духовному ведомству до 7 тыс. рекрутов и для этого забрить всех сыновей клириков от 15 до 40 лет, не состоявших на действительной церковной службе.

Разбор 1743 г., начатый в связи с генеральной переписью населения, проводился мягче, чем это делалось в правление имп. Анны Иоанновны. В инструкции для разбора вместо огульного перевода всех «избыточных» поповичей и детей диаконов в податное состояние или солдатство указывались разные выходы, напр. в ремесленные люди, на фабрики или заводы. В среднерус. епархиях отчислявшимся из духовного чина дозволялся выход в однодворцы, а в Малороссии и казачьих землях при имп. Елизавете Петровне разборов Д. не проводилось.

При имп. Екатерине II разборы коснулись не только членов семей клириков, но и самих священнослужителей. В 1778 г. были утверждены новые штаты церковных мест. Этими штатами на 150 дворов прихожан полагался 1 священник, на 250-300 дворов — 2 священника. Лишние священники удалялись за штат. В результате во мн. епархиях образовалось скопление безместного Д. Только в Москве насчитывалось более 250 безместных священников, многие из к-рых пошли в «крестцовые попы» (священнослужители, по разным причинам лишившиеся мест служения при церквах и мон-рях, не имея др. источников существования, выполняли различные требы по просьбе всех, кто к ним обращался). Между тем при избытке Д. в центре России в вост. епархиях, особенно в Астраханской, Тобольской и Иркутской, была большая нужда в священниках, диаконах и причетниках. Мн. приходы десятками лет оставались незанятыми.

В 1803 г. всем праздным лицам духовного звания было дозволено свободно избирать себе род занятий, но уже через 3 года начался очередной разбор безместных детей Д., не получивших образования: годных для военной службы отправляли в полки, а непригодных определяли в сторожа консисторий. Последний разбор духовного чина был проведен в 1830-1831 гг. На военную службу забрали праздных лиц духовного сословия в возрасте от 15 до 40 лет. Исключение было сделано для не успевших поступить на место выпускников богословского и философского классов. Кроме того, разрешалось оставить по одному сыну при отцах для прокормления в старости. «Изъятие излишков» Д. делалось не только через перевод в податные сословия или запись в солдаты. Для грамотных и способных был открыт выход на чиновничью службу и в ученые специалисты, в к-рых в ХVIII в. гос-во испытывало острую нужду. Лучших учеников забирали из семинарий в Академию наук, в Московский ун-т, в Сухаревскую математическую школу, в Медико-хирургическую академию.

Сословные права духовного чина были определены нечетко. В Др. Руси по своей подсудности одному только священноначалию Д. было привилегированным состоянием, но по обязанности нести всякого рода повинности оно не отделялось от податных классов. При имп. Петре I от подушного оклада были освобождены священнослужители, их дети и церковнослужители. Дети же церковнослужителей остались в окладе. Но на Д. возлагались др. повинности — пожарная, постойная, подводная, караульная. В Комиссию по новому уложению при имп. Екатерине II подан был проект причислить Д. к податному мещанскому сословию, и лишь благодаря вмешательству митр. Гавриила (Петрова) Д. было избавлено от этого унижения, сохранив статус особого сословия, которое по степени привилегированности стояло вслед за дворянским.

И все же Д. не было гарантировано от телесных наказаний, от к-рых, впрочем, и дворянство было освобождено лишь имп. Екатериной II. При ней 7 июня 1767 г. вышел указ Святейшего Синода «О нечинении пристрастных допросов и телесных наказаний священникам и иеромонахам». 15 апр. 1769 г. был издан сенатский указ, к-рым защищалось достоинство священнослужителей и церковнослужителей от посягательств со стороны помещиков. Указ по существу дела не создавал новой нормы, а только требовал строго следовать в подобных случаях ранее изданным указам, предусматривавшим наказания за причинение обид духовным лицам. И все же до конца царствования Екатерины Д. не было, подобно дворянству, освобождено от телесных наказаний в уголовном порядке, по приговору суда. Лишь имп. Павел распространил эту привилегию — освобождение от телесных наказаний по судебным приговорам — и на священнослужителей. Он также увеличил штатные оклады Д., принял меры по обеспечению вдов и сирот духовного звания, повысил ассигнования на духовные школы. Впосл. эту привилегию получили жены, а при имп. Николае I и дети духовных лиц. Правда, причетники не освобождались от телесных наказаний по приговору суда вплоть до 1863 г., когда телесные наказания были совершенно отменены в качестве уголовной кары.

Отмена крепостного права постепенно отучила помещиков от привычки своевольно и высокомерно держаться со священнослужителями церквей, расположенных в их владениях. Возвышение Д. на сословной лестнице сблизило значительную его часть, особенно городских протоиереев, с представителями академического образования, с дворянской интеллигенцией. Сельское Д., ближе стоявшее к простому народу по житейским условиям, по взглядам на жизнь, по обычаям и нравам, крепче было связано со своей благочестивой, хотя и малосведущей в церковном учении паствой.

В 1863 г. выпускникам семинарий был открыт доступ в ун-ты, и вскоре выходцы из Д. составили почти половину студенчества. По успеваемости обычно это были лучшие студенты, но в силу ряда причин они часто разделяли радикальные и даже нигилистические взгляды. Детям духовных лиц разрешали также поступать в светские средние школы, но в отличие от семинарий в гимназиях и реальных уч-щах образование было платным, поэтому даже те сыновья клириков, к-рые не собирались посвящать свою жизнь Церкви, предпочитали завершать среднее образование в семинарии, а потом идти в ун-т или на гражданскую службу. Окончившие семинарии по 1-му и 2-му разряду получали наравне с выпускниками гимназий право при поступлении на гос. службу на последний, 14-й чин по Табели о рангах. В то же время с кон. 50-х гг. XIX в. шире открывался доступ к церковному служению для лиц из др. сословий.

Содержание приходских причтов в синодальную эпоху, как и в древности, в основном лежало на попечении приходов. При Петре I благосостояние Д. резко ухудшилось: наполовину сокращена была царская руга ружным церквам, причтам запрещены были праздничные славления по приходам, кроме праздника Рождества Христова, и хождение по домам с иконами. Увеличились старые поборы с Д. и появились новые — на школы, на богадельни, на драгунских лошадей; с причетников взималось по 1 р. в год за освобождение от военной службы. При имп. Елизавете Петровне ружным церквам возвратили полную ругу, Д. было освобождено от нек-рых повинностей — постойной, подводной, караульной.

В 1764 г. проведена была секуляризация населенных церковных земель и введены штаты. Но только кафедральные соборы и 105 приходских церквей на всю Россию были включены в штаты, что давало им право получать часть доходов от секуляризованных земель. Хотя приходы стали тогда наделяться незаселенной землей (по 33 дес. на причт), к-рая должна была обрабатываться самими духовными лицами или сдаваться в аренду. В 1765 г. под предлогом противодействия корыстолюбию Д. императрица распорядилась ввести обязательные таксы за требы, причем крайне низкие: 3 к. за крещение (в наст. время соответствует примерно 200 р.), 10 к. за венчание и погребение. В целом приходское Д. в ХVIII в. жило трудно и бедно.

Материальное обеспечение Д. и в нач. XIX в. оставалось весьма недостаточным. При имп. Александре I вдвое были повышены установленные Екатериной II таксы за требы, зато прекратилось начатое при имп. Павле наделение церковных причтов земельными участками. Это сделано было под тем предлогом, что Комитет 1808 г. должен был изыскать средства для лучшего обеспечения Д. Комитет составил смету более чем на 7 млн р. На деле, однако, собрать такую сумму не удалось, и из задуманной кардинальной реформы остались лишь положение о денежных окладах для священнослужителей с учеными степенями, о выдаче временных пособий Д., пострадавшему от неурожаев, пожаров и др. бедствий, а также о финансировании попечительств о бедных духовного звания. Такие попечительства были учреждены в 1823 г. при епархиальных консисториях. В их пользу шли особые кружечные сборы, отчисления от доходов кладбищенских церквей и остатки штатных сумм из мон-рей. Для обеспечения вдов духовного звания вакансии просфорниц предоставлялись в первую очередь вдовам духовного чина, одиноким или имевшим малолетних детей либо взрослых дочерей, «не подающих надежды на замужество».

При имп. Николае I и обер-прокуроре Н. А. Протасове материальному обеспечению Д. уделялось больше внимания. Церковные причты щедро наделялись землей. Для священнослужителей и причетников строились церковные дома за казенный счет. В 1842 г. в зап. епархиях, где только что совершилось воссоединение униатов с правосл. Церковью, были установлены оклады для Д. В следующем году казенное жалованье стало постепенно вводиться и в др. епархиях. Священнику выдавался оклад от 100 до 180 р. в год, диакону — 80, дьячку — 40, пономарю — 32, просфорнице — 14 р. (1 р. тех лет в наст. время равен по покупательной способности примерно 500 р.). К концу царствования Николая I почти половина причтов пользовалась казенными окладами.

В 60-70-х гг. XIX в. материальное обеспечение Д. рассматривалось Присутствием из членов Святейшего Синода, обер-прокурора, неск. министров и др. высокопоставленных чиновников под председательством митр. Исидора (Никольского). Положение, выработанное им в 1869 г., предусматривало введение новых, сокращенных штатов приходского Д.: бедные приходы соединялись с более обеспеченными. По новым штатам причт должен был состоять из священника и псаломщика. 2-й священник и 2-й псаломщик допускались в исключительных случаях, а диаконы вообще не входили в состав приходских причтов и могли служить лишь на вакансии псаломщика или без казенного оклада, на попечении прихожан. Закрыто было ок. 2 тыс. приходов. За штат увольняли престарелых и малоподготовленных священников, диаконов уволено было больше трети. По штатам 1869 г. в Русской Церкви состояло 38 075 священников, 11 144 диакона и 68 461 причетник. Сокращение штатов позволило в 2 раза повысить казенное жалованье Д., но, поскольку цены с 40-х гг. к тому времени возросли вдвое, на деле в обеспечении Д. никакого улучшения в сравнении с 40-ми гг. не произошло. В 1866 г. были составлены новые правила пенсионного обеспечения клириков. Священникам, прослужившим не менее 35 лет, назначались пенсии по 90 р. в год, а их семьям при утрате кормильца — по 55-65 р., в 1878 г. пенсионный оклад был повышен до 130 р. для священников и протодиаконов, а с 1860 г. пенсии стали назначаться диаконам и их осиротевшим семьям.

Большие перемены в сословном статусе Д. наступили в кон. 60-х гг. В 1867 г. Присутствие во главе с митр. Исидором выработало положение, к-рым отменялись наследственные права на церковные места, а через 2 года после этого вышел указ, вносивший радикальные перемены: из духовного ведомства были исключены певчие, звонари, церковные сторожа, сверхштатные псаломщики и самое главное — все взрослые дети, а также вдовы клириков. Причем последним присваивались весьма высокие сословные права. Вдовы священнослужителей и церковнослужителей, принадлежавшие к потомственному дворянству по праву рождения или ввиду дарования этих прав мужу, сохраняли и во вдовстве принадлежность к этому высшему сословию. В ином случае вдовы священнослужителей приобретали права личного дворянства, а вдовы церковнослужителей — права личного почетного гражданства. Отчислявшиеся из духовного сословия дети священнослужителей — потомственных дворян получали права потомственного дворянства, а в иных случаях дети священников и диаконов получали права личного дворянства, потомственного или личного почетного гражданства в зависимости от сана и наград отца. Им предоставлялось право поступать на военную или гражданскую службу, а также по желанию и при наличии капитала вступать в купеческие гильдии. Дети церковнослужителей и причетников, певчих, звонарей, церковных сторожей причислялись к податным сословиям, хотя и с пожизненным личным освобождением от податей. В результате этой реформы в духовном сословии остались лишь лица, состоявшие на действительной церковной службе, их жены и несовершеннолетние дети, а также учащиеся духовных школ.

Существование духовного сословия, как и иных российских сословий, прекратилось в 1917 г., когда радикально изменился гос. строй и все сословия были отменены.

www.pravenc.ru