4 факта о взятках и как с ними бороться

Стало известно, что ведению бизнеса в России сильно препятствует коррупция. Вот 4 факта о взятках и как с ними бороться.

Об этом мы спросили Румилу Хусяи­нову, заместителю начальника полиции по охране общественного порядка УВД по СЗАО г. Москвы.

1. Взятка – это не только деньги. «Подношением» могут быть и машины, и бытовая техника, и строительные материалы – в общем, все то, что представляет ценность. Хотя чаще всего берут все же деньгами.

2. Обычно сумма не озвучивается напрямую. Например, вы можете «случайно» увидеть ее на мониторе компьютера. То, что с вас требуют деньги, можно понять и по намекам: взяточник начинает говорить, что вопрос, с которым вы пришли, быстро не решается и без его подписи дело вряд ли сдвинется с мертвой точки. В этом случае имеет смысл обратиться к начальству должностного лица или в вышестоящую организацию – проблеме взяточничества сейчас уделяется большое внимание благодаря соответствующим указам президента и постановлениям правительства.

2. Если вам озвучили конкретную сумму взятки, то в такой ситуации необходимо сразу обратиться в правоохранительные органы. Вас проинструктируют, как вести себя дальше, а непосредственно перед самой операцией вручат деньги, помеченные специальным маркером. В соответствии с Уголовным кодексом получение должностным лицом взятки «наказывается штрафом в размере от двадцатипятикратной до пятидесятикратной суммы взятки с лишением права заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет либо лишением свободы на срок до трех лет со штрафом в размере двадцатикратной суммы взятки».

3. Под уголовную ответственность подпадают как взяточники, так и взяткодатели. То есть если вы сами предлагаете деньги должностному лицу, то будьте готовы отвечать. Между прочим, по закону дача взятки должностному лицу до 200 тысяч рублей «наказывается штрафом в размере от пятнадцатикратной до тридцатикратной суммы взятки либо лишением свободы на срок до двух лет со штрафом в размере десятикратной суммы взятки». В таких ситуациях вся сумма взятки конфискуется в доход государства.

4. Важно также отличать взятку от вымогательства. Если с вас требуют деньги в обмен, допустим, на неприкосновенность вашего бизнеса, это уже чистой воды вымогательство и другая, более серьезная статья Уголовного кодекса.

sobesednik.ru

Sextortion и коррупция: Что такое сексуальные вымогательства

Сегодня комиссия Госдумы по этике рассмотрела жалобы журналисток на домогательства депутата Леонида Слуцкого. За прошедший месяц обвинения в адрес члена фракции ЛДПР перестали быть анонимными: против него открыто выступили заместитель главного редактора RTVI Екатерина Котрикадзе, продюсер «Дождя» Дарья Жук и корреспондент Русской службы BBC Фарида Рустамова. Комиссия не нашла в действиях Леонида Слуцкого нарушений, что неудивительно: в России мало публичных заявлений о харассменте и ещё меньше удачного опыта борьбы с ним. Тем не менее разговор на эту тему наконец начат — и это важно, учитывая, как редко она звучит в публичном пространстве.

В мировой практике для подобных ситуаций используют термин «sextortion» — если грубо переводить на русский, это можно назвать «сексуальным вымогательством». Такие дела можно рассматривать не только как проявления харассмента, но и как шантаж и злоупотребление властью — ведь это попытка добиться секса в обмен на какую-то услугу или одолжение. Сексуальным вымогательством можно считать не только случаи, подобные обвинениям Леонида Слуцкого, но и, например, ситуации, когда преподаватель заставляет студентку заняться с ним сексом, угрожая иначе не поставить зачёт, или требования прислать интимные фотографии под угрозой увольнения.

Связь между домогательствами и коррупцией проследить нетрудно: харассмент не имеет ничего общего с сексом — как и в случае взяток, дело во власти одного человека над другим и злоупотреблении ею. С помощью исследования «Трансперенси Интернешнл — Россия» разбираемся в непростом вопросе.

Домогательства и коррупция

Термин «sextortion» до сих пор не получил широкого распространения — хотя его используют различные организации и правозащитники. В 2008 году его ввела в юридический оборот Международная ассоциация женщин-судей (IAWJ). Она определяет сексторшен как форму коррупции, где роль взятки играет секс (или другие действия сексуального характера — например, интимные фотографии), а не деньги. IAWJ призывает отличать её от других видов харассмента и сексуальной эксплуатации — в первую очередь именно за счёт коррупционной составляющей: «Преступник должен находиться в позиции власти и злоупотреблять этой властью, требуя сексуальных услуг или принимая их в обмен на применение доверенной ему власти».

По их мнению, есть три признака сексторшена: злоупотребление властью, обмен одной услуги на другую (секса или действий, с ним связанных, на что-либо ещё) и психологическое принуждение (в отличие от многих других форм насилия и харассмента, где в ход может идти и физическая сила).

Новые громкие случаи сексуальных вымогательств появляются с пугающей регулярностью. По данным Associated Press, более двухсот жительниц Гаити рассказали, что члены миротворческих сил ООН, помогавшие региону оправиться от землетрясения, принуждали их к сексу в обмен на деньги или гуманитарную помощь — например, детские вещи или медикаменты. В 2015 году сотрудник иммиграционной службы США требовал, чтобы молодая женщина родом из Колумбии занялась с ним сексом в обмен на грин-карту — и это лишь одни из многих подобных случаев.

В 88 % дел, исследованных Бенджамином Уиттесом, жертвами становились несовершеннолетние. Все совершеннолетние жертвы были женщинами, а преступниками в этих случаях становились исключительно мужчины

Несмотря на то что сексуальные вымогательства очень распространены, говорят о них по-прежнему мало — и тем более не как об отдельном преступлении. Играет роль и то, что домогательства может быть труднее доказать в суде, чем требование денежной взятки, и то, что пострадавшим трудно говорить о произошедшем, и обвинение жертв. К тому же с коррупцией в первую очередь ассоциируется вымогательство денег — а о нематериальных взятках говорят реже.

Дмитрий Толкачёв, аналитик Проектно-учебной лаборатории антикоррупционной политики НИУ ВШЭ, отмечает, что законодательство нескольких стран в той или иной форме борется с сексторшеном. Например, в уголовном кодексе Бразилии предусматривается до двух лет тюрьмы за «использование высокого статуса или старшинства, обусловленного трудовым положением, должностью или выполняемой функцией, для получения сексуальной выгоды путём принуждения другого человека». В законодательстве Канады предусмотрены наказания за коррупцию, злоупотребление властью и принуждение к сексу в обмен на какие-либо услуги — всё это элементы сексторшена. В Кении, согласно закону о противодействии коррупции и экономическим преступлениям, человеку, который использует свои полномочия для личной выгоды, грозит до десяти лет тюрьмы. При этом выгоду можно интерпретировать достаточно широко — в том числе и как «сексуальную выгоду». Тем не менее эксперты говорят и о проблемах в законодательстве: например, в Кении многие законы о сексуальных домогательствах применяются только в отношении рабочей среды — но ни сексуальные вымогательства, ни харассмент в целом ею не ограничиваются.

Кандидат юридических наук, руководительница проекта «Насилию.нет» Анна Ривина отмечает, что особенность российского законодательства в том, что некоторые термины в нём не прописаны — как, например, домашнее насилие, случаи которого могут подпадать под разные статьи Уголовного и Гражданского кодексов, — но самого понятия в законодательстве нет. Эксперт отмечает, что понятие сексторшена также не прописано в законе, но есть несколько статей, которые дают возможность заявить о нарушенном праве не только в этической, но и в правовой плоскости. Вопросы сексуальной свободы и сексуальной безопасности затрагивает статья 133 УК РФ «Понуждение к действиям сексуального характера». Тем не менее, по мнению эксперта, гораздо важнее в этой ситуации вопрос правоприменения и то, что уже имеющиеся нормы не работают на практике. «Здесь важно говорить не об отсутствии или наличии состава преступления, а о нежелании использовать те ограниченные механизмы, которые уже есть», — считает Ривина.

В 25 делах, среди исследованных Бенджамином Уиттесом, было не менее десяти жертв, в 13 — более двадцати, ещё в четырёх — более сотни

В июле 2017 года в Госдуму внесли законопроект, который называют законопроектом «о нематериальной взятке». По словам одного из его авторов, депутата Анатолия Выборного, он призван дать отпор «кумовству и блату» — например, в случаях, когда взяткой становится учёная степень или поступление детей в престижный вуз. Законопроект пока не прошёл даже первое чтение. «О сексуальных услугах как форме коррупции Выборный ничего не говорил, но в принципе их тоже можно рассматривать как форму нематериальной взятки, — отмечает Дмитрий Толкачёв. — Проблема в том, что этот законопроект предусматривает ответственность только за получение такой взятки, но не за вымогательство».

«С точки зрения противодействия коррупции, необязательно выделять сексторшен в особую категорию преступлений, — считает заместитель директора «Трансперенси Интернешнл — Россия» Илья Шуманов. — Хотя в некоторых странах это уже сделано. Есть рекомендация ГРЕКО (Группы стран против коррупции) о криминализации нематериальных взяток. Россия входит в ГРЕКО и более или менее исправно исполняет её рекомендации. В частности, законопроект о нематериальных взятках уже внесён в Госдуму. Так вот, взятка сексуальными услугами — это тоже нематериальная взятка, и, соответственно, сексторшен тоже автоматически криминализуется».

По мнению Ильи Шуманова, вопрос о сексторшене по-прежнему новый для правового поля, но его подхватывают антикоррупционные, правозащитные и феминистские организации: «Так что можно ожидать, что в течение ближайших лет двадцати он так или иначе войдёт в законодательство большинства стран. И России в том числе».

Вымогательства в интернете

Интернет дал новые возможности для сексуальных вымогательств — возможно, отчасти именно поэтому некоторые организации, например Интерпол, говорят о сексуальных вымогательствах в первую очередь как об онлайн-преступлениях. В таких случаях речь уже не обязательно идёт о коррупции — но всё ещё о шантаже и о власти над жертвой. Обычно такие случаи делят на два типа: вымогательство контента и вымогательство денег. Человек завладевает интимными фотографиями или видео жертвы, но в первом случае просит прислать ещё, угрожая, что иначе выложит всё в открытый доступ, а во втором требует денег, чтобы информация не стала публичной.

Сексторшен в интернете напоминает порноместь — ещё один вид онлайн-харассмента, когда человек выкладывает интимные фотографии жертвы в Сеть, пытаясь ей отомстить. Тем не менее между ними проводят грань. Бенджамин Уиттес, исследователь Брукингского института и автор работы «Sextortion: Cybersecurity Teenagers and Remote Sexual Assault», считает, что сексуальное вымогательство происходит, когда жертву принуждают к сексу. В случае порномести речь идёт не о самих действиях сексуального характера, а о контенте, созданном с согласия жертвы или без него, и намеренно выброшенном в открытый доступ, хотя сама жертва этого не хотела.

Интернет даёт удобные инструменты для сексуальных вымогательств: у жертвы нет возможности скрыться, а угрозы становятся особенно страшными, потому что привести их в исполнение можно мгновенно. Отсюда — по-настоящему масштабные истории харассмента. В прошлом году в США был на восемь лет осуждён житель Нью-Гэмпшира Райан Вэлли, жертвами которого стали десятки девушек-подростков: он взламывал их аккаунты, а затем шантажировал и заставлял присылать ему интимные фотографии — свои и подруг, которых затем также начинал шантажировать. Однажды он создал аккаунт на фейсбуке, имя в котором всего на одну букву отличалось от имени его жертвы, выложил туда её интимные фотографии и добавил в друзья её знакомых и родственников. Он также признался, что рассылал фотографии жертв их знакомым.

Сексуальное вымогательство как коррупционное дело может рассматриваться законами против коррупции, законами против харассмента и дискриминации и законами против насилия по гендерному признаку

В Австралии был арестован 42-летний мужчина — университетский преподаватель. Он притворялся онлайн Джастином Бибером и заставлял несовершеннолетних девушек присылать ему интимные фотографии. Несколько лет назад на Филиппинах арестовали почти шестьдесят человек — группировка занималась массовыми сексуальными вымогательствами. Они находили жертв в чатах, предлагали им заняться виртуальным сексом и показаться на веб-камеру, а затем угрожали опубликовать записи — обычно жертвы платили от пятисот до двух тысяч долларов за то, чтобы информация не стала публичной.

Единого способа бороться с подобными преступлениями нет — в том числе потому, что сексторшен не выделен как отдельное преступление. В США, где наказания за вымогательства онлайн не редкость, они очень разнятся: например, случаи, когда интимные фотографии вымогают у несовершеннолетних, расцениваются как эксплуатация детей или хранение детской порнографии, за которые полагаются большие сроки. В случае взрослых наказания в среднем составляют от месяца до шести лет — суд рассматривает эти дела как сталкинг, взлом компьютера или хищение персональных данных, за которые предусмотрены более мягкие наказания.

Осложняет ситуацию и то, что жертвам трудно говорить о пережитом — с одной стороны, из-за виктимблейминга («Зачем было присылать ещё фотографии человеку, который тебя шантажирует?»), с другой — из-за стыда: само вымогательство строится на том, что жертва не хочет, чтобы фотографии стали публичными — и признаваться в их существовании другим ей может быть очень сложно.

Какой станет возможная юридическая норма, затрагивающая сексторшен, пока неизвестно — вопросов здесь больше, чем ответов. Стоит ли выделять его как отдельное преступление или достаточно существующих наказаний за харассмент и насилие? Что именно входит в это понятие — онлайн-харассмент или коррупционная составляющая? Понятно только одно: общество меняется, и вместе с изменением отношения к харассменту и насилию должны измениться и юридические нормы. То, что ещё пятьдесят лет назад казалось нормой (или, как в случае с вымогательствами онлайн, невозможным), сегодня нужно изменить — и начало этих перемен в признании вины.

www.wonderzine.com

Взятки S-образного вида

Григорий Калягин о том, почему бессмысленно бороться с коррупцией

Россия заняла 127-е место в Индексе восприятия коррупции, по соседству с Пакистаном и Мали. В тот же день Владимир Путин подписал указ о создании в администрации президента управления по вопросам противодействия коррупции. При этом само словосочетание «борьба с коррупцией» имеет не больше смысла, чем, например, «борьба с высокой температурой у больного, страдающего хроническим смертельным заболеванием». Коррупция — следствие, а не причина.

Экономисты массово заинтересовались явлением коррупции с начала 1990-х годов. С тех пор количество таких исследований растет по экспоненте. Одно из первых и едва ли не самое цитируемое — исследование «Corruption» Шляйфера и Вишни 1993 года. В нем, в частности, впервые административная коррупция была разделена на два принципиально различающихся типа — то, что сейчас в литературе часто называется «mzdoimstvo» и «lichoimstvo».

Наряду со словами vodka, matryoshka и perestroika эти русские слова стали международными — так что есть небольшой повод для национальной гордости.

Рейтинг коррупции: Россия находится на уровне Мали и Никарагуа

В случае лихоимства чиновник берет деньги за то, что он по закону делать не должен, более того — за то, что закон прямо запрещает ему делать. Классический пример — гаишник, берущий взятку вместо штрафа за нарушение ПДД (с любыми последствиями или вообще без таковых). В случае мздоимства чиновник берет деньги за то, что должен по закону делать и так — тот же гаишник, за дополнительное вознаграждение активно ищущий и в итоге находящий чей-то угнанный автомобиль. Согласитесь, два описанных явления отличаются друг от друга принципиально.

В Северной Корее — стране, устойчиво занимающей последние места в ИВК с момента начала наблюдений за ней, — в плане коррупции все устроено просто: есть безумные идеи чучхе и не менее безумные формальные правила, из этих идей непосредственно вытекающие.

Будешь жить по этим правилам — умрешь с голоду. От безумия, однако, можно откупиться. И делать это приходится буквально на каждом шагу.

Например, чтобы не ходить на работу на ничего не производящий оборонный завод, где всю смену слоняешься по углам, а в итоге получаешь зарплату, равную цене двух обедов в коммерческой столовой (в Северной Корее есть частный бизнес, как ни странно), нужно либо регулярно платить небольшие деньги начальнику цеха, либо за очень большие, по северокорейским меркам, деньги купить себе инвалидность. И вот что в такой системе полной неадекватности действующих формальных правил (неважно, имеют они своим происхождением идеи чучхе, какие-то другие идеи или просто полный бардак и коллапс государства) может означать фраза «мы будем бороться с коррупцией»? Да, коррупция в Северной Корее — почти исключительно лихоимство.

Количество коррупционных дел выросло в три раза за три года, заявили в СК

Далее, экономическая наука сегодня пришла к заключению, что при определенных и часто встречающихся в реальной жизни условиях принципалу — человеку или коллективному органу, являющемуся над кем-то начальником, — невыгодно бороться с коррупцией своих подчиненных. Не потому, что ему это сильно нравится, а потому, что проще и дешевле фактически разрешить коррупционные сделки (это касается как мздоимства, так и лихоимства), чем бороться с ними.

Судя по бесчисленному ряду фактов, таких как дело Магнитского, строительство объектов к саммиту АТЭС, да едва ли не все последние большие стройки (такого рода объекты, построенные не для общественной пользы, а чтобы распилить и украсть деньги, в некоторых азиатских и африканских странах, а вслед за ними и в литературе о коррупции получили красивое название «белые слоны»), это абсолютно наш, российский случай. И опять же, что в такой ситуации означает словосочетание «мы будем бороться с коррупцией»? Парадигма поменялась? Стимулы поменялись? С чего вдруг?

Даже если предположить, что у принципала действительно изменились какие-то внешние факторы и для него стало выгоднее бороться с коррупцией, а не разрешить ее, вся его система управления и все правила игры настроены на прежнюю, коррупционную стратегию. Поэтому одним махом все изменить для принципала не так-то просто, если вообще возможно. Скорее произойдет обратное: система сама изменит принципала.

Экс-мэр Архангельска Александр Донской рассказал «Газете.Ru», почему градоначальники часто становятся мишенью силовиков

Во-первых, коррупция — это такой феномен (по крайней мере, когда мздоимство и лихоимство становятся частью системы и одной из основ общественного устройства), что при ней не выполняется закон спроса и предложения. Количество коррупционных сделок и их средняя цена (размеры взяток) растут одновременно, что без влияния каких-то существенных и необычных внешних факторов в принципе невозможно для любых других товаров или услуг.

Во-вторых, коррупция, появившись, самовоспроизводится. Давайте попробуем провести реформу ГИБДД:

возьмем и одномоментно отправим на мороз 10% самых наглых, жирных и зарвавшихся гаишников, а на их места примем на работу прекрасных юношей с горящими глазами, чистых и светлых. Через короткое время (вряд ли больше, чем через год) все вернется на круги своя.

Часть юношей вынуждены будут покинуть эту обновленную и прекрасную структуру, остальные же примут действующие здесь правила игры и станут на глазах толстеть, наглеть и зарываться. Данный факт мало того что интуитивно абсолютно понятен, имеет своим обоснованием целый ряд экономических исследований.

Из двух приведенных выше тезисов плавно вытекает третий, еще более парадоксальный: если функция предложения коррупционных услуг (зависимость этого предложения от размера взятки) имеет столь любимый экономистами S-образный вид, весьма распространенный для функций предложения других товаров и услуг, на рынке коррупционных сделок могут и, скорее всего, будут существовать три равновесия: плохое (с высоким уровнем коррупции), хорошее (с низким ее уровнем) и промежуточное (неустойчивое).

Иными словами, если на рынке коррупционных услуг установилось плохое равновесие и власть вдруг решила победить коррупцию, от нее (власти) потребуются неординарные и продолжительные усилия для того, чтобы уровень коррупции упал ниже точки промежуточного равновесия, чтобы коррупционное поведение перестало быть привлекательным для некоторой критической массы не только действующих чиновников, но и вообще людей, потому что, во-первых, любой человек может стать чиновником, а во-вторых,

чем больше спрос на коррупционные услуги, тем дешевле и проще коррупционная сделка обходится каждому из ее участников.

Согласитесь, с большим трудом можно себе представить новозеландского или финского (страны, в которых коррупции фактически нет) гаишника, предлагающего нарушителям ПДД возможность «договориться». Равным образом трудно себе представить и новозеландского или финского водителя в такой ситуации. Коррупция там — просто невыгодная стратегия поведения: с таким предложением тебя, с огромной вероятностью, пошлют подальше, а скорее всего, еще и накажут.

Последняя, яркая и пока кажущейся вполне успешной попытка перейти от плохого коррупционного равновесия к хорошему — знаменитые антикоррупционные реформы Михаила Саакашвили. Теперь, даже если новые грузинские власти не то чтобы сознательно решат, но по факту вернутся к такой политике, которая в перспективе снова приведет Грузию к плохому коррупционному равновесию, потребуется довольно много времени и целый ряд существенных изменений институтов, стимулов и персоналий. В любом случае, на мой взгляд,

неправильно называть реформы Саакашвили антикоррупционными: это коренные реформы всего механизма государственного управления. А отсутствие коррупции — лишь один из результатов и яркий маркер эффективности этих реформ.

В заключение пара слов о популярных в народе методах «борьбы с коррупцией». Как говорил товарищ В.И. Ленин, «социализм — это строжайший учет, и контроль за учетом, и надзор за контролем, и проверка надзора, и анализ проверки, и ревизия анализа, и наблюдение за ревизией. Так и работайте, товарищи!» Социализм, как известно, давно у нас закончился, но данный горячечный бред продолжает цвести пышным цветом. «Учет и контроль» как метод «борьбы с коррупцией» в большинстве известных мне случаев неэффективен по следующим причинам.

Во-первых, сама организация «учета-контроля» стоит денег, которые у нас почему-то никто и никогда не считает и с ущербом общества от коррупции не сравнивает. Во-вторых, побочным продуктом усиления «учета-контроля» являются дополнительные и никем опять же не учитываемые издержки тех, кто этому «учету-контролю» подвергается. Во что обошлось и обходится, например, российским университетам и библиотекам появление, применение и ежегодное, до абсурда, ужесточение 94-го ФЗ, а также какую он приносит в нашем случае обществу отдачу, знаем только мы — люди, которые в этих университетах и библиотеках работают и вынуждены положениям этого прекрасного закона каждый день следовать. Горячий привет большому любителю ФЗ-94 Алексею Навальному, при всем, в общем, хорошем отношении к его деятельности.

вооруженный полномочиями и обыкновенными, не имеющими прямого отношения к коррупции чиновничьими стимулами «учетчик-контролер» способен парализовать работу любой контролируемой им организации на недели и месяцы едва ли не из-за любого пустяка.

В-четвертых, и самое, наверное, главное, любое новое звено в цепочке «учета-контроля-надзора-ревизии-проверки» — это новые поводы и возможности для коррупционных сделок, причем возможности открываются как для мздоимства, так и для лихоимства.

Наконец, много раз и от самых разных людей я слышал, что за «воровство и коррупцию надо расстреливать» (и, разумеется, продолжение: «вот при Сталине был порядок»). Мысль эта привлекает своей простотой и решительностью, однако китайцы, как мы все знаем, за наиболее вопиющие факты коррупции именно расстреливают, и много. Каков же результат? После того как ИВК в Китае вырос с 1995 по 1998 год с 2,2 до 3,5, он так и колеблется в пределах 3,5–4,0. Это, конечно, получше, чем в России, но все равно не сильно впечатляет (напомню, ИВК оценивается по шкале от 0 до 10, где 10 соответствует полному отсутствию коррупции). И самое главное: заметной динамики нет уже 16 последних лет.

Дело в том, что любое наказание имеет свои естественные границы. Для денежного наказания верхней границей будет изъятие всего имеющегося у правонарушителя имущества и денежных средств. Для неденежного, как его немного стыдливо называют экономисты, — жизнь правонарушителя. Это означает, что, установив максимальную тяжесть наказания, при заданной и оптимальной для общества его вероятности поднять ожидаемую тяжесть наказания, а следовательно, и сдерживающий его эффект без ущерба для общественного благосостояния невозможно. Впрочем, это уже немного другая история, имеющая отношение не только и не столько к коррупции.

Коррупцию решили напугать новым ведомством по противодействию коррупции

В общем, будет или не будет Олег Плохой руководить управлением по вопросам противодействия коррупции, ничего особенно продуктивного от деятельности этого управления ждать не приходится (извините, не удержался). А я, рассказывая студентам экономического факультета МГУ про экономику коррупции, по-прежнему всячески постараюсь избегать этого словосочетания — «борьба с коррупцией».

Автор — к.э.н., доцент экономического факультета МГУ. Соавтор учебника по Институциональной экономике под редакцией А.А. Аузана

m.gazeta.ru

Как бороться с коррупцией

На сегодняшний день, коррупция является основным препятствием в движении России вперед. Коррупция – это целый спектр проблем. И эту болезнь нужно лечить в самые сжатые сроки. Используя весь спектр лекарств. В том числе и самую сильнодействующую – смертную казнь.

О методах борьбы с коррупцией расскажет статья сотрудника прокуратуры Владимира Михайлова — одного из читателей ресурса nstarikov.ru.

Борьба с коррупцией – дело сложнейшее и требующее целого комплекса мер. Чем-либо одним, типа повышения зарплаты, как некоторые предлагают, с коррупцией не справиться. Если только повысить зарплаты всем чиновникам – брать от этого не престанут. Хотя и материальное обеспечение государственных служащих имеет важное значение.

Как говориться «не за вознаграждение работаем, но на него живем». Очень мало шансов, что голодный и нищий чиновник, от которого зависит что-либо , будет честен до конца. Всегда существует вероятность, что рано или поздно он возьмет взятку.

Поэтому, повышение уровня оплаты «государевых людей» — это не самый главный способ борьбы с коррупцией. Скорее, это завершающий этап борьбы с ней, к тому же на нижних «бытовых» уровнях ( инспектора ГИБДД, врачи, учителя, приемные комиссии ВУЗов и т.д. и т.п. ) А те, кто связан с коррупцией на высшем её уровне – государственном – и так люди не бедные. Так что там, одним лишь повышением зарплат вопрос, в принципе, не решить.

А ведь именно этот «не бытовой» уровень является самым важным и самым опасным.

Сразу соглашусь с теми, кто говорит, что для борьбы с коррупцией нужны законы, которые все четко регулируют и не допускают начальственного «усмотрения». Что необходима максимальная прозрачность деятельности государственных органов и общественный контроль, в том числе и со стороны СМИ. Что нужно разъяснение всем их прав и правовая культура. Все так. И потихоньку это все делается. Не так быстро, как хотелось бы и как должно быть, но все же.

Но…. При любом раскладе всегда останется ряд сфер деятельности, когда весьма важные вопросы будут решаться единолично по усмотрению соответствующего лица, наделенного властными полномочиями. Говоря по –простому: этому дать, а этому нет; тому разрешить, а другому запретить; первому предоставить, второго гнать подальше.

И вот чтоб бороться с коррупцией среди руководителей, которые по роду деятельности обязаны принимать единоличное решение, нужны следующие меры.

1.Тщательный отбор кадров при приеме на государственную службу.

Сейчас это более-менее грамотно делается только в ФСБ и при назначении судей. А нужно так делать везде. В том числе с использованием полиграфа, то есть «детектора лжи». Машинка надежная, если уметь ей пользоваться. С ней проще понять, зачем человек идет во власть. Служить или наживаться.

Кстати вот еще интересный вопрос, касаемо отбора (а заодно и причин и истоков коррупции).Что закончили и как учились будущие чиновники?

— Если школьники платят учителям за сдачу ЕГЭ;

— если они потом дают огромные взятки за поступление в ВУЗ (либо тратя эти деньги официально – учась на «коммерческих» отделениях);

То, получив, таким образом, образование, будут ли такие чиновники честно и бескорыстно служить народу. Над этим тоже надо задуматься.

2. Контроль за расходами чиновников.

Это одно из важнейших средств борьбы с коррупцией. И оно должно работать так, чтобы брать взятки не было никакого смысла. Потому, что потратить незаконно полученные деньги незаметно невозможно. Для этого нужно не только ежегодное декларирование доходов и имущества (причем как своего, так и родственников, в том числе и тех, что выходят за рамки «близких», т.е. не только супруг, родители, дети, но и братья, сестры, дедушки бабушки, дяди, тети, племянники и их супруги), но и тщательный контроль за достоверностью этих деклараций. Сопоставление сумм и источников дохода, с тратами и увеличением имущества чиновников и их родственников. Насколько они соразмерны. Декларирование доходов и имущества и сейчас есть, а вот проверка достоверности деклараций практически отсутствует.

При проверке данных и цифр, важно также установление фактического владения и пользования имуществом. Такое явление, как оформление транспорта и недвижимости на других лиц явление распространенное. Поэтому с любого госслужащего, ездящего на дорогой машине по доверенности или живущего в особняке, оформленного на другое лицо, всегда должна быть возможность потребовать объяснение. Что это за добрые люди ему все это дали и почему они такие щедрые.

При отсутствии внятных объяснений – увольнение сразу и без вариантов. А заодно и конфискация имущества. Благо статья 20 Венской конвенции ООН от 31.10.2003 это позволяет.

Только механизма реализации такого действия у нас пока нет – блокируют принятие соответствующих законов… кое-кто. И почему это делается – понятно. Эта норма признает преступным незаконное обогащение, то есть значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать.

Таким образом, имущество, законность приобретения, которое чиновник не сможет доказать, будет признано преступно нажитым, что повлечет его конфискацию. Представляете, сколько домиков на Рублевке, и квартирок на Тверской в доход государства отойдет? А уж автомобилей – вообще целый автопарк наберется.

3. Законодательное ограничение прав государственных служащих на всякие неприкосновенности и личные тайны.

Это необходимо для упрощения деятельности органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, чтоб они могли спокойно проверять личные связи чиновников, а также контролировать их телефонные переговоры и другие виды связи.

При назначении на должность каждому кандидату сразу должно быть разъяснено, что неприкосновенность частной жизни и тайна переписки и переговоров – на вас более не распространяются . Вы предупреждаетесь о том, что ваш дом, транспорт, дача и т.д. в любое время могут быть прослушаны, равно как и ваши телефонные переговоры, и электронная почта и т.д. А для полноты картины – и ежегодная проверка на полиграфе, уже упомянутом.

Кроме того, вам запрещается общаться с сомнительными личностями во внеслужебное время, и если служба наружного наблюдения МВД, ФСБ и т.д. это увидит – у вас будут крупные неприятности. Кстати, такие запреты потихоньку уже появляются. Например, статья 6 «Кодекса чести судьи» — судья должен избегать любых личных связей, которые могут причинить ущерб репутации, затронуть его честь и достоинство.

Поменьше шастайте черт знает с кем, по всяким там презентациям, казино, баням и дорогим кабакам. В такой ситуации, недобросовестным лицам делать темные дела и «решать вопросы» будет намного сложнее, а правоохранительным органам – проще изобличать их.

Как бы не орали полузащитники прав человека и как бы не дулись все, кого это коснется – это надо делать. И чем скорее, тем лучше.

Для всех либералов и иных ценителей свободы, которые будут кричать, что нарушается права человека и Конституция – придется разъяснить, что даже Конституция РФ (часть 2 статьи 23) предусматривает возможность ограничения таких прав гражданина на основании судебного решения.

Нарушать Конституцию не надо, наоборот этот документ надо всячески уважать. Вот и надо сделать так, чтоб судебное решение в этом случае выдавалось бы при назначении лица на должность и на весь срок его полномочий. Выйдете в отставку – вот и будет вам тайна переписки, разговоров-переговоров и т.д. А пока служите – извините, придется терпеть. Неприятно, конечно, всегда быть «под колпаком», но если честно служишь – то скрывать и бояться нечего.

Доверие к государственному служащему должно быть абсолютным. Чистота и надежность всегда и везде. Как хирургический скальпель. Если есть подозрения, что на него попал микроб – огнем и кипяточком придется обрабатывать по любому, без вариантов, не выясняя, правда это, или так, только сомнения. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Не нравиться – уходите со службы. Это дело добровольное, силой на государеву службу никто не тянет

4. И, наконец, самый неприятный, но нужный способ – профилактика.

Борьба с коррупцией должна вестись не только по фактам уже совершенных преступлений, которые выявлять довольно сложно, а доказывать иногда вообще невозможно, но и вестись на опережение, путем выявления потенциальных взяточников.

Для этого периодически необходимо проведение оперативных экспериментов, в ходе которых, под видео или радиоконтролем предлагать взятки должностным лицам (любого уровня и в любых ведомствах). Кстати, и не только взятки, в классическом понимании этого слова. Не секрет, что весьма распространен такой вид коррупции, по принципу – «ты мне, я тебе». То есть,за просьбу что-либо сделать, может ничего и не предлагаться из материальных благ. Но, подразумевается, что тот чиновник, который «удружил» чем-либо другому лицу всегда может обратиться к нему за своим «решением вопроса». А вот это вообще практически неуловимо и недоказуемо. А вред от этого ничуть не меньше, чем при классической взятке.

Таким образом, в Законе «О системе государственной службы Российской Федерации» от 27.05.2003 N 58-ФЗ необходимо ввести норму, согласно которой, каждый государственный служащий обязан доложить своему руководителю о каждой попытке дачи взятки и о предложениях и просьбах посодействовать в чем-либо незаконном.

Кстати, в прокуратуре уже есть такой приказ Генерального прокурора РФ, изданный в 2009 году. Однако механизм его реализации и проверки исполнения предусмотреть забыли.

Совершив «провокацию», предложив взятку, нужно смотреть, как чиновник поступит. Если сразу (ну или в течении определенного времени) написал соответствующий рапорт – молодец. (Правда, ему об этом говорить не надо, чтобы смысл всего действия не терялся).

Не доложил в течение суток – двух: до свидания, точнее прощай, ибо при увольнении по такому основанию должен автоматически вводиться пожизненный запрет на занятие любых государственных должностей!

Ну, а уж если и чего-то делать начал, выполняя незаконный заказ – таких просто привлекать к уголовной ответственности.

Для того, чтобы все это не сводилось к формальному мероприятию (а у нас это часто бывает, что делается для палочки, для галочки), нужно привлекать к оперативному эксперименту не только граждан, из числа добровольцев, но и близких сослуживцев и представителей коммерческих структур, с которыми чиновнику приходится иметь дело по службе .

Для этого, в том же законе о государственной службе, а также в законах регулирующих предпринимательскую деятельность надо вносить нормы, согласно которым участие в оперативных экспериментах по выявлению потенциальных взяточников – это обязанность каждого госслужащего и предпринимателя. Отказ от этого – основание для увольнения со службы, или запрет на предпринимательскую деятельность (либо ликвидация юридического лица). А вот попытка предупредить о проверке – это уже уголовная ответственность. Кстати, такой эксперимент можно и нужно проводить и в обратном порядке, то есть озадачить кого-то предложить взятку, и проверить, не побежит ли предупреждать о том, что идет оперативный эксперимент. Ну, и как говориться, со всеми вытекающими…. Ибо такое гнилье среди госслужащих – не нужно.

Тяжело это будет, неприятно, шуму-вою среди чиновников всех уровней будет масса – но делать это надо. И придется. Ничем другим коррупцию не победить. Каждый, кто занимает какую-либо должность, должен знать, что если он не доложит о попытке дачи взятки – его уволят. Обижаться на товарищей, которые будут его провоцировать – бесполезно, ибо он сам будет делать это же самое в отношении их – или опять-таки будет уволен. Ничего личного – служба такая. И сам чиновник, соответственно, будет бояться задавать вопросы типа: «А нет ли у тебя знакомых там-то ?», «А можно ли решить вопрос?» или «А не мог бы ты помочь?».

Через год, два, три — такие вопросы исчезнут, вместе с людьми, которые их задают.

Попадут под раздачу, конечно, и случайные лица, которые никогда не брали взяток, но не сообщили о попытке дать ее или предупредили о проверке по доброте душевной, но это не повод ничего не делать. Придется с этим смириться.

В конце концов, именно так сейчас ведется борьба с наркоторговлей. Бывают ситуации, когда, как говориться, «весь дом знает, что в той квартире торгуют наркотой, а милиция ничего не делает». Ко мне на прием возмущенные граждане приходят постоянно с такими жалобами. И приходится разъяснять, что ничего и не делается потому, что доказать в суде вину наркоторговца можно только поймав его «за руку». Даже если все жильцы дома дадут показания, что в квартире такой-то наркопритон – это не доказательство. Увы. Для этого проводятся «проверочные закупки».

Находят лицо, которое готово участвовать в проверочной закупке, как правило, из числа наркоманов. Дают ему помеченных денег, обыскивают перед началом, чтоб убедиться и зафиксировать, что у него с собой ничего нет, и вперед. Когда он возвращается – обыскивают ещё раз и изымают купленную наркоту. А потом вламываются в квартиру и обыскивают ее. Находят помеченные деньги и наркотики, предназначенные для продажи. Они идут на экспертизу и если она подтверждает, что это действительно наркотики – дело можно направлять в суд. Вот так, и никак иначе.

С коррупцией придется поступать точно также. Иначе она непобедима. Каждый чиновник, должен бояться брать. А каждый дающий – должен бояться давать, так как будет знать, что о каждой попытке дать – будет доложено и будет уголовное дело, уже в отношении дающего.

Кнут и пряник – давние и хорошо проверенные методы. За честную работу – чиновнику нужно дать хорошую зарплату, пенсию и некоторые льготы, за взятки – перспективу лишиться не только работы, а соответственно зарплаты, пенсии и льгот, но и свободы, а может и жизни. Я за смертную казнь за должностные преступления, и не только должностные.

Положительный пример от таких мер в нашей истории есть. В СССР, в период правления И.В. Сталина, коррупция была побеждена даже в азиатских и кавказских республиках. Где дать бакшиш, это было само собой разумеющееся. Кстати, именно размах коррупции и заставил меня объективно взглянуть на личность и деятельность Иосифа Виссарионовича. Каюсь, грешен, тоже в свое время поддался либеральной пропаганде, рассказывавшей о «миллионах» расстрелянных и «десятках миллионов» посаженных. А потом, поборовшись с коррупцией по долгу службы, сначала как помощник районного прокурора по надзору за милицией, затем как следователь прокуратуры, а сейчас как государственный обвинитель в суде (сначала в районном, затем в областном, в том числе и в суде присяжных) – наступило переосмысление.

То, с чем приходилось сталкиваться, заставило задуматься, а правду ли говорят о Сталине? Если сейчас воздать должное каждому лихоимцу, кто взял хоть копейку взятки, хоть доллар «отката» или присвоил, распилил-отпилил государственного имущества – то сколько чиновников останется на свободе? Да 37-й год покажется детским щелбаном, а Сталин – правозащитником. Так наверно он и прав был, когда пересажал да перестрелял всех тех, кто подзажрался во времена НЭПа. Причем, что очень важно, никакие личные заслуги и связи-выходы – роли тогда не играли. Даже если ты «брал» Зимний и герой Гражданской войны, если ты чей-то одноклассник или однокурсник, но где-то «накосячил» – пулю все равно получишь.

Вот такой подход необходим для борьбы с коррупцией на высшем её уровне – государственном, когда речь идет о высших должностных лицах, так как здесь решающую роль играет не столько работа правоохранительной системы, сколько воля главы государства.

Но это уже вопросы не права, а политики.

Владимир Михайлов, сотрудник прокуратуры

nstarikov.ru